Гензель

Я хмурюсь.

— Нет. А должен?

Пожав плечами, она смотрит в окно, а затем возвращает свои голубые глаза к моим.

— Однажды ты сказал, что все хорошее предписано судьбой, а плохое — стечение обстоятельств. Мне невыносимо слышать, что ты думаешь о доме Матери, как о предписанном судьбой. Этого не было в твоей судьбе, — ее глаза блестят, а мой желудок скручивается в узел.

— Откуда ты знаешь, — охрипшим голосом, спрашиваю я, — Что я вижу это как плохое?

Она приподнимает брови:

— А разве нет?

— Я думаю только что ответил на это, — говорю я.

— Что ты имеешь в виду?

Я сижу спокойно, пока мое сердце бешено колотится, легкие напряжены, и я говорю себе заткнуться. Проглотив слова, которые хочу сказать, я выбираюсь из машины. Я знаю, что должен сделать — должен остановиться и повернуться. Сказать ей: «Да, когда позже я думал об этом, то попадание в Дом Матери, я начал рассматривать как часть моей судьбы». Если эта судьба вообще есть. Я должен сказать, что моей судьбой, было пройти через ад в доме безумной женщины, потому что взамен я получил Кин. И на этом я должен закончить.

Я могу солгать ей. От этого ей было бы спокойней. Я могу поспорить, если бы меня не было в ее жизни, ей было бы лучше. Поэтому я должен сделать это. Должен сделать все что потребуется, чтобы отослать ее подальше от себя.

Вместо этого, я быстро пересекаю холл, Леа идет за мной по пятам. Я уже на пятом этаже, но не иду к лифту. Я не могу. Мне нужно двигаться, продолжать действовать. Если я остановлюсь…

«Просто двигайся, Лукас».

Я слышу ее тяжелое дыхание, когда она пытается поймать меня на пролете лестницы.

И затем она делает это.

Она хватает меня за локоть, и я замираю на месте.

— Люк, что ты делаешь? — спрашивает она, обходя меня, чтобы посмотреть в глаза. — В чем дело? — в ее голубых глазах печаль. — Я что-то не то сказала? — она тяжело дышит, потому что бежала за мной.

Я смотрю в эти огромные глаза, наверное, целую вечность. В глаза Леа, которые я так хорошо знаю. Я легко узнаю в них смятение, боль, наслаждение, любовь.

Это Леа. Прямо сейчас она здесь, со мной. И она не моя. Я, бл*дь, знаю, что это так. Ей не нужно быть моей.

Вероятно, что это последний раз. И поэтому, я позволяю себе сделать глупость.

Я беру ее голову в свои раненые руки и приподнимаю ее рот к моему, затем безумно целую ее. Я целую ее так, будто пытаюсь при помощи наших ртов соединить наши души. Я целую ее, будто умираю, а она — моя жизнь.

— Нет, — говорю я между поцелуями. — Ты… ничего… не говорила. Это… просто… вот такой вот… я.

Она ахает или, возможно, громко вздыхает.

— Люк.

— Леа.

Мы соскальзываем на бетонный пол в пролете между этажами. Я скидываю с нее туфли, снимаю штаны и ее сексуальные трусики. Подсовываю одну руку под ее бедра, чтобы ей не было слишком холодно на бетонном полу, и опускаю голову между ее бедрами. Она ахает, еще до того, как я прикасаюсь к ней. Этот звук делает меня чертовски твердым, я начинаю вылизывать ее киску, как будто это наркотик.

— Это судьба, — выдыхаю я возле ее припухшей плоти, — Потому что там я нашел тебя, — я проскальзываю пальцем внутрь и продолжаю вылизывать ее. — Ты — моя судьба.

— О, боже! — она трется о мое лицо. Хватает меня за голову и опускает ниже так, чтобы я потирал ее клитор языком. Я ласкаю ее кончиком языка, вынуждая кричать. — О, Господи, Люк!

— Вот так, Леа.

Пальцами и ртом я свожу мою Леа с ума.

Я держу ее, пока она дрожит и мяукает, затем беру на руки и проношу еще три пролета вверх. Ее глаза закрыты, и она, кажется, не помнит, что раздета, поэтому я останавливаюсь перед входом в коридор, снимаю рубашку и укрываю ее.

Моя комната находится недалеко от лестницы, но достаточно далеко, чтобы я смог подумать: чтобы осознать, что сделал, и решить, что мне абсолютно плевать. Я смотрю на нее, и она улыбается мне.

— Счастлива? — спрашиваю я.

Ее улыбка шире, чем у Чеширского кота.

Быстро открываю дверь картой, и мы оказываемся в моем люксе. Леа оборачивает ручки вокруг моей шеи и прикусывает зубами бицепс.

Мой член дергается в штанах. Голова гудит. Я целую ее и укладываю на кровать, затем поворачиваюсь и подхожу к столу с кофеваркой и меню для обслуживания номеров. Я хочу дать ей пару секунд, чтобы остыть. Просто убедиться, что она на самом деле хочет этого.

Мне глубоко плевать если я сделаю то, что потом будет преследовать меня, но я хочу, чтобы она убедилась в своих действиях…

Стиснув зубы, я поглаживаю свой член и наслаждаюсь вкусом киски Леа на моем языке, когда она оборачивает свои руки вокруг меня.

— Что ты делаешь, глупенький? — она хватает меня за бедра и ведет к кровати, толкает в грудь, чтобы я лег на спину. Я лежу без рубашки, в штанах и обуви. Мой член напряженный и твердый возле молнии штанов.

— Ох, нет, — воркует она, наклоняясь ко мне. — Кажется, у кого-то проблемка. Нужна помощь?

Она поглаживает меня ладонью, проводя пальчиками по всей длине.

— Леа…

— Если б я только могла сделать что-нибудь. Возможно, если я сниму твои штаны…