Гензигрет

Разместились в корабле-диске, видно было всё вокруг, и сверху, и снизу и по сторонам. Взлетели.

Разговаривала с детьми женщина. Причём по настоящему, голосом, красивым и ласковым.

– Ребятки. Сейчас к вам. Домой. Вернём не только в пространстве, но и во времени, чтобы убрать ненужные возникшие неприятности. Ведь ваши родители, наверно, переживали и искали вас, где только можно. Тут отговорками не отделаться. А приключение ваше – лишняя для них информация. Даже вредная. В первую очередь вредная для вас. Ведь не поверят. Ещё лечить вас начнут.

Гензеля задал очень важный для него вопрос.

– А почему мы никак не научимся делать такие же тарелки, ну, такие же летательные аппараты, как у вас?

– А потому, что вы никак не разберётесь с гравитацией. Вы считаете, что вы, всё вокруг вас и вся материальная Вселенная, это и есть мироздание. А вокруг всего этого огромная пустота. А всё совсем наоборот. Запомни, что я сказала, думай. Расти, учись. Может, ты разгадаешь эту загадку?

Гензелю так хотелось поговорить с ними ещё, поспрашивать: что, как, почему.

Ничего не вышло.

– Сейчас не время. Ещё встретимся. Обязательно вас навестим. Мы, или кто-то из наших. У нас слово тоже держат.

Вы ничего не забудете. Вы – умнички. Дошли. Выдержали такую дорогу. И не только дорогу.

Она наклонилась к Гензелю, улыбнулась и вдруг подмигнула, прямо как мама.

– Сами понимаете. Обо всём, что было и что ещё будет – молчок. Ротики на замок. Тайна тайн.

Всё.

Как говорят в ваших аэропланах, извините, сейчас вы говорите – в самолётах: пристёгните ремни.

Хотя ремней никаких не было. Не было и обнимающихся кресел.

Всё происходило просто и бесшумно. Картинки вокруг смазались, слились, как при езде на большой скорости, стали мутнеть. И остановились.

Ночь, звёзды, шар Луны, Земля в облаках. Голубая.

Быстро-быстро стали снижаться. Уже видно деревья, газоны, дома, свет в окнах, освещённую детскую площадку прямо под ними.

Женщина улыбнулась: – Ваша территория?

Действительно, похоже, их площадка. Заколотились сердечки.

Точно их.

– И не спрашивайте. Как нашли, как узнали. Мы подготовились. Вставайте. Надо перейти в другое помещение.

Другое помещение оказалось небольшой круглой комнаткой. Совершенно пустой, с мягкими стенами, круглым диванчиком и светящимся потолком.

– Будем и мы прощаться, – женщина по-прежнему улыбалась, грустно и ласково, – вы возвращаетесь. Вы не станете старше на эти несколько дней, но всё, что было, останется с вами. Будете не только помнить, но и чувствовать, что вы не такие, какими были. Вы всё-таки чуть-чуть повзрослели.

Когда я выйду, станет темно, но глаза, всё-таки, лучше закрыть. Вперёд.

И она вышла. Дверь бесшумно закрылась, свет погас.

Дети почувствовали себя как на самой страшной американской горке, когда каретка падает вниз. Гензель и Гретель взялись за руки, прижались к спинке диванчика и закрыли глаза. Подкатил комок к горлу. Кружилась голова. Они падали в пропасть.

Секунда.

Стоп.

И подул ветерок, и возникли разные запахи и звуки.

Открыли глаза.

Солнце.

Гензель прищурился, Гретель тихо пискнула.

Кто-то сказал: – Ну, что, малышня. Почему одни гуляем?

– Мы не малышня, – сразу дуется Гретель.

Гензель разговаривает неторопливо и солидно: – Не одни. Вон наша мама в жёлтой кофточке.

На другом конце площадки, за толпой бегающих и визжащих малолеток, почти на горизонте, Дундель наблюдает жёлтую кофточку, которая одной рукой держа мобильник, и активно жестикулируя другой, свободной рукой, ходит из стороны в сторону и ведет какие-то суперважные переговоры, может, даже судьбоносные.

– Извиняюсь за малышню! Не разглядел тут, в песочнице. В чего играемся? Телефончик не дадите позвонить? Прямо тут, при вас. Очень важно и срочно надо. Или вы, в натуре, малышня? Если совсем безтелефонные? Мобилу-то доверили мучить?

– Мой мобильник у мамы, на её телефоне батарейка – села. А Гретель свой дома забыла.

– Так это Гретель? Умора. Из пряничного домика? Я сразу и не узнал. На картинке, помню, она по-другому одета. И брюнетка.

Ладно, ладно. Не дуйтесь, пацанва. Я шутки люблю шутить, на шутки не обижаются.

Видали агрегат! Моя машина! Крутяцкий монстр. Могу даже прокатить. Пока я добрый и не занят. Ну, что молчим?

Гензель вдруг выдал: – Молчим, потому что говорить нам с вами не о чем. Катайтесь без нас. Пошли, сестрёнка, нас мама ждёт.

Дундель так удивился, что даже поперхнулся и не нашёлся, что сказать.

Во малышня излагает!

Продвинутое поколение.

Стоял, молчал и смотрел, как дети, взявшись за руки, идут к своей маме в жёлтой кофточке.

Просто смотрел.

И ему, такому Дунделю, почему то вдруг очень захотелось, чтобы они до мамы обязательно дошли.

PS

Вот и всё.

Грустно. Но пришла пора прощаться.

Занавес опускается, гаснут огни рампы.

Сказочке конец, а кто слушал – молодец. И тем более молодец, кто читал.

До скорого…