Географ глобус пропил

– Пишут, что в бассейне Амазонки нашли секретную базу фашистов времён Второй мировой, – сказал он.

– И чего там на ней? – поинтересовался Будкин. – Секретные фашисты?

Будкин лихо свернул на грунтовый съезд, уводящий в кусты.

– Цистерна, а в ней семнадцать тонн спермы Гитлера.

– К-кретин!.. – с бессильным бешенством выдохнула Надя.

«Запор» продрался сквозь акацию и, весь облепленный серыми листьями, точно камуфляжем, выехал на площадку у берега затона. Площадку живописно огораживала реденькая роща высоких тополей. Площадка была голая и синяя от шлака. Посреди неё над углями стоял ржавый мангал, валялись ящики. Вдали в затоне виднелся теплоход – белый-белый, вплавленный в чёрную и неподвижную воду, просто ослепительный на фоне окружающей хмари, походивший на спящего единорога. Все вылезли из машины: Будкин ловко вынул Тату, а Служкин долго корячился со своей сумкой.

– Ну и чего здесь хорошего? – мрачно огляделась Надя.

– Традиция у нас – есть шашлыки тут, – пояснил Будкин. – Летом тут хорошо, травка всякая. Мы без трусов купаемся – никого нет.

– Только на это у вас ума и хватает…

– Надя, а мы приехали? – спросила Тата.

– Приехали, – убито вздохнула Надя.

Тата присела и начала ковырять лопаткой плотно сбитый шлак.

– Так, – деловито распорядился Будкин. – Сейчас я, как старый ирокез, пойду за дровами, а ты, Надюша, доставай мясо из уксуса и насаживай на шампуры.

– Я тебе домохозяйка, что ли? – возмутилась Надя.

– Надю-ша, не спорь! – игриво предостерёг её Будкин, обнимая за талию и чмокая в щёку. – Мужчина идёт за мамонтом, женщина поддерживает огонь.

– Кто тут мужчина-то? – с презрением спросила Надя.

– Поговори мне ещё! – прикрикнул на неё Будкин. – Хоу!

Он метнул в тополь маленький туристский топорик. Топорик отчётливо тюкнул, впиваясь в ствол. Будкин нырнул в машину, включил на полную мощь встроенный магнитофон, а затем развинченной боксёрской трусцой, не оглядываясь, побежал за топориком и в рощу.

– Хам, – заметила Надя, подняла сумку и понесла к мангалу.

– Папа, а песок не копается, – сказала Тата.

– Да бес с ним… Пойдём лучше на корабли смотреть, – предложил Служкин. – Давай садись мне на шею.

– Не урони её! – издалека крикнула Надя.

С Татой на плечах Служкин перебрался по дну промоины у берега, вышел на тракторную колею и двинулся к кораблям.

– Папа, а куда Будкин пошёл?

– На охоту за мамонтом. Он его на шашлык порубит, мама пожарит, и мы съедим. Мамонт – это слон такой дикий, волосатый.

– А ему больно будет?

– Нет, что ты, – успокоил дочку Служкин. – Он специальной породы – мясной. Когда его на шашлык рубят, он только смеётся.

– А почему мы его не видели, когда на машине ехали?

– Ты не видела, а я вот видел. Они все мелкие, шашлычные-то мамонты, – размером с нашего Пуджика.

– А Пуджика можно на шашлык порубить?

– Конечно, – заверил Служкин. – Только для этого его надо долго откармливать отборными мышами, а он у нас ест одну лапшу и картошку.

Служкин дошёл до ближайшего катера. Катер лежал на боку, уткнувшись скулой в шлаковый отвал – словно спал, положив под щёку вместо руки всю землю. Красная краска на днище облупилась, обнажив ржавчину, открытые иллюминаторы глядели поверх головы Служкина, мачты казались копьями, косо вонзёнными в тело сражённого мамонта.

– А что корабли на земле делают? – спросила Тата.

– Спят. Они как медведи: на зиму засыпают, выбираются на берег и спят. А весной проснутся и поплывут – в Африку, на реку Амазонку, на Южный полюс. А может, и в Океан Бурь.

– А мы на них будем плавать?

– Обязательно, – заверил Служкин.

С Татой на плечах он поднялся повыше по осыпи. За катером на мелководье лежала брошенная баржа, зачерпнувшая воду бортом, как ковшом. За баржей тянулись стапеля и груды металлолома. Темнели неподвижные краны. Заводские корпуса были по случаю воскресенья тихие и скучные. Вдали у пирса стояла обойма «Ракет», издалека похожих на свирели. В чёрной неподвижной воде затона среди жёлтых листьев отражалась круча берега с фигурной шкатулкой заводоуправления наверху.

Служкин посмотрел в другую сторону и увидел, что мангал уже дымится, а Будкин и Надя рядышком сидят на ящике. По жестикуляции Будкина было понятно, что он рассказывает Наде о чём-то весёлом. По воде до Служкина донёсся Надин смех. Непривычный для него смех – смех смущения и удовольствия.

Глава 15 Кира Валерьевна

Служкин сидел в учительской и заполнял журнал. Кроме него в учительской проверяли тетради ещё четыре училки. Точнее, проверяла только одна красивая Кира Валерьевна – водила ручкой по кривым строчкам, что-то черкала, брезгливо морщилась, а три другие училки – старая, пожилая и молоденькая – болтали.

– Я вчера, Любовь Петровна, в очереди простояла и не посмотрела шестьдесят вторую серию «Надеждою жив человек», – пожаловалась пожилая. – Чего там было? Урсула узнала, что дочь беременна?

– Нет, ещё не узнала, – рассказала старая. – Письмо-то Фернанда из шкатулки выкрала. Аркадио в больницу попал, и пока он был на операции, она его одежду обшарила и нашла ключ.

– Так ведь Хосе шкатулку забрал к себе…

– У него же эта… как её?..