Геометрия моих чувств

- Выпустите их, – командует стоящий возле меня шеф. Бойцы тут же отxодят от девушек, давая тем шанс на бегство.

- У них тут производство одежды на дому, - слышу рядом с собой тихий голос Егора Анатольевича. Ничего себе, какое внимание к моей особе. Господин снизошел до разъяснений.

- Вера Павловна, выйдите, пожалуйста, – стуча в дверь спальни должницы, говорит Виктор Олегович. Вежливо так говорит.

- Убирайтесь, бл*ть, отсюда! Суки! – кричит наша творческая личность. Ох, какая экспрессия от нее идет. Уши в трубочку заворачиваются.

Шоу начинается! С радостью поискала бы попкорн у них на кухне, если бы не была одним из действующих лиц.

- Ева Сергеевна, пусть кто-нибудь снимает на камеру, - шепчет мне на ухо шеф, обдавая горячим дыханием. Ух, Ева, соберись.

Подзываю одного из понятых к себе и, вручив ему в руки свой телефон, даю установку для видеосъемку.

Пока приставы пытаются вытянуть должницу из спальни посредством вежливых просьб, я осматриваю помещение. Как личность сугубо рациональная и приземленная, не совсем понимаю задумку дизайнера. Кружка, вмонтированная в откос окна, служащая держателем для штор, золотая ткань из кожзама, с огромной рваной дыркой посередине, служащая скатертью на журнальном стoлике. И вообще, несмотря на дорогостоящую мебель, бытовую технику и ремонт, смотрится жилье весьма неуютно. Нет здесь должного лоска. Все как-то... через заднее место (простите, но только это на ум приходит).

Через минут пятнадцать бесконечных уговоров, хозяйка квартиры все-таки открывает дверь спальни.

- Я же вам сказала, уроды, что пока не накрашусь - не выйду! Никакого уважения к женщине! - кричит Калинина-старшая. Женщина средних лет с коротенькой стрижкой на голове, одетая в шелковый розовый халатик и такого же цвета пушистые тапочки.

- Мама, вызывай ментов! – в проеме все той же двери появляется худенькая блондинка примерно моего возраста.

- Аня, уйди в комнату! Эти уроды изнасилуют тебя, – вопит женщина, усаживаясь на диван.

- Вера Павловна, давайте не будем цирк устраивать, - обращается к ней шеф. - Убедительно прошу вас взять себя в руки.

- О, к нам сегодня сам начальник пожаловал! И с чего такая честь?

Стою, пораженная до глубины души. Никогда такой личности ещё не видела... палата номер шесть скучает по ней. Вижу, что шеф уже еле сдерживает себя, решаю поскорее закончить представление должницы.

- Вера Павловна, – обращаюсь к ней, пытаясь представиться и объяснить суть сегодняшнего собрания.

- Какая я тебе Вера Павловна, – она прикуривает сигарету и вальяжно откидывается на спинку дивана. – Называй меня госпожа, - говорит она. И ни намека на юмор. Женщина произносит это с таким высокомерием, с таким чувством превосходства... в общем, я снова теряюсь. Нет, все-таки попкорн не помешал бы. Α ещё лучше - немножко успокоительного... или хотя бы коньячку.

Извини меня, Госпожа. В другой раз я бы поддержала твою игру, но сейчас мне никак нельзя в грязь лицом ударить. Сохраняя невозмутимый вид, представляюсь ей как положенo и присаживаюсь в кресло, начиная заполнять акт.

Трехэтажный мат со стороны должницы, звонкий лай маленькой «сумочной» собачки, выбежавшей из приоткрытой двери спальни, всевозможные проклятия вплоть до третьего колена от дочки Калининой, служат мне приятным фоном. Не знаю почему, нo рядом с шефом чувствую себя уверенно. Начинаю описывать имущество, которое, кстати сказать, собираюсь сегодня же изъять. Стиральная машинка, микроволновая печь, швейные машинки фирмы Зингер. Я пишу, работники торгующей организации выносят. Хозяйка брызжет ядовитой слюной, пытаясь вцепиться в одного из ребят из спецназа, который преграждает ей путь к сотрудникам торгующей, демонтирующим технику. В Веру Павловну словно сам дьявол вселяется. Но я быстренько изгоняю из нее эту нечисть, пригрозив изъять и ее собачку.

Но несмотря на столь серьезную защиту моей лейтенантской шкурки, Калинина-младшая все-таки улавливает момент для нанесения сокрушительного удара.