Геополитические проекты Г.А. Потемкина

«Находясь в Елисаветграде, он решил овладеть Очаковым, возложив на себя руководство всей операцией, - продолжает Павленко. - Эта акция не принесла ему лавров. Суворов давал обязательство овладеть крепостью еще в апреле 1788 г., когда ее гарнизон насчитывал четыре тысячи человек, но Потемкин отказал, опасаясь значительных потерь во время штурма… Неизвестно, сколь долго Потемкин терял бы солдат от небывалой в этих краях холодной зимы, если бы 5 декабря ему не донесли, что осаждавшие лишены топлива, а хлеба не хватает даже на один день. Только после этого фельдмаршал решился на штурм. Он был крайне кровопролитным» {122}.

Сделанное историком описание полностью не соответствует действительности и противоречит реальным документам.

Суворов, конечно, давал обещание взять крепость быстрым штурмом, но когда попытался предпринять нападение, кстати без ведома Потемкина, то потерял более тысячи человек, был ранен сам и, если б не подоспевший во время с артиллерией Н. В. Репнин, вовлеченные в дело части оказались бы полностью истреблены огнем неприятеля. Очаков был прекрасно укрепленной твердыней, над перестройкой которой по последнему слову европейской фортификации 14 лет трудились французские инженеры. Сведения о штурме, начатом светлейшим князем якобы из-за недостатка продовольствия, почерпнуты из переписки австрийских союзников, терпевших поражения, крайне недовольных тем, что Потемкин не прикрывает их русскими войсками и с удовольствием передававших задевающие командующего сплетни. Что касается взятия Очакова, то оно прошло именно тогда, когда было намечено - ни днем позже. Князь не поддался даже соблазну преподнести императрице цитадель в дар ко дню св. Екатерины - 24 ноября. «Не довольно еще были сбиты укрепления крепостные, чтоб можно взять, и коммуникация еще не поспела для закрытия идущей команды левого фланга на штурм, без чего все бы были перестреляны» {123}, - пояснял он императрице в письме 7 декабря. Как не вяжутся эти слова с вздорной историей о паническом штурме от нехватки продовольствия!

Замечание о кровопролитном штурме по тексту Павленко как будто относится к русским солдатам, замерзавшим под крепостью. На деле же после короткого (продолжавшегося час с четвертью) взятия Очакова жизни подчиненных Потемкина пострадали меньше, чем во время летней неудачной суворовской вылазки. Потери русской стороны составили 926 человек убитыми и 1704 ранеными, а турецкой - 9,5 тыс. убитыми и 4 тыс. пленными {124}. Вот для турок штурм был действительно кровопролитен, но главным образом из-за упорства, оказанного осажденными, которые, даже потеряв оружие, продолжали отбиваться сломанными древками от знамен.

Трудно понять, почему стремление светлейшего князя избегать больших жертв вызывает недоуменную усмешку историка? Будучи эмоционально глубоко русским человеком, Потемкин воевать стремился головой, а не сердцем, т. е. не очень-то по-русски. К сожалению, для нашей военной школы, знавшей целые созвездия талантливых полководцев и ни в одну историческую эпоху не остававшейся без «своего Суворова», беречь солдатские жизни - не самая характерная черта. Мягкость командующего нередко осознавалась подчиненными как слабость, а его боязнь [36] потерять лишнюю тысячу рекрут как трусость. Суворов, очертя голову бросающийся в атаку, многим импонирует больше, чем рассудительный и умеющий месяцами ждать своего часа Потемкин.

Случилось так, что чисто военная ситуация второй русско-турецкой войны позволяла России больше, чем политическая. После победоносной кампании 1789 г. русская армия могла развивать марш даже на Константинополь. Именно тогда сложилась уникальная ситуация, когда турок сравнительно легко было изгнать из Европы. Мираж обладания Царьградом кружил и в Петербурге, и на театре военных действий не одну горячую голову. Ах, если б Порта воевала одна! Но в том-то и дело, что Турция в своем противостоянии России была не одинока. Свежая прусская армия готовилась к нападению, Берлин заявлял, что стоит России перейти за Дунай, и он будет считать войну объявленной. К Пруссии присоединилась Польша, что из-за близости к границам России было еще опаснее. Двинься потемкинская армия на юг по Балканскому полуострову, и она грозила получить удар соединенных прусско-польских войск в тыл. А сама Российская империя осталась бы беззащитна, так как вся армия из нее ушла покорять Царьград.