Геополитические шахматы. Искусство побеждать без войны

В эти же периоды через усиление интеграционных процессов во всех сферах жизни государством в целом достигался более высокий уровень культуры, науки, образования. Интересным феноменом таких симбиозных отношений можно считать способность России в периоды возникновения серьезной внешней угрозы оккупации или внутренней нестабильности мобилизовываться на основе государственной идеологии и общих интересов, создавая цельную, монолитную структуру общества при разнородности его составляющих. Примерами такого рода насыщена героическая история Великой Отечественной войны, но есть они и в современной истории – это 1999 год – совместное отражение вторжения террористических банд из Чечни.

Одним из важных обвинений в адрес ислама со стороны приверженцев теории «межцивилизационного конфликта» является терроризм. Но только ли мусульмане прибегают к террору для достижения политических целей?

«К терроризму прибегают и западноевропейские экстремистские организации, такие, как Ирландская республиканская армия. И хотя в мусульманских странах действительно остро стоит проблема религиозно-политического терроризма, с экстремистских позиций там выступают в основном фундаменталистские группировки, в то время как умеренные исламисты, придерживающиеся реформаторских взглядов, стремятся достичь своих целей политическими методами. Руководство же практически всех мусульманских государств, рассматривающее экстремизм и терроризм как главную угрозу безопасности своих стран, проводит четкое различие между подлинным исламом, для которого характерны терпимость и умеренность, и попытками экстремистских группировок использовать его постулаты для оправдания терроризма.

В этом контексте симптоматично, что в политическую декларацию Совещания глав государств и правительств стран – членов Организации Исламская конференция (ОИК) в Тегеране в декабре 1996 года были включены осуждение всех форм терроризма и предложение о заключении международного договора по борьбе с этим явлением»[121].

«Слишком силен эффект событий 11 сентября, которые стали для многих печальным символом и кульминацией отношений в XX веке между мусульманским и прочими сообществами»[122].

Поэтому так важен России диалог православия не только с внутренним, но и с внешним исламом. Жесткая позиция президента В. Путина по иракскому кризису в ООН уже заложила основы для диалога с внешним исламом на новом витке истории. Но, чтобы этот диалог стал более продуктивным, нужно, чтобы он подкреплялся диалогом внутренним. Только выработав общую основу государственной идеи для всей России, приемлемую для всех населяющих ее народов, мы сможем выработать четкий внешнеполитический курс, отвечающий интересам государства в снова «похолодавшем» мире.

«Наших оппонентов на Западе беспокоит, что государство в России начинает активно вмешиваться в процесс формирования национального исторического сознания. За стенаниями о пагубности «заказа» власти ученым, об опасности отторжения официальной идеологией «западных ценностей» скрывается боязнь утраты позиций разного рода негосударственных структур и фондов, которые еще недавно свободно вели информационно-мировоззренческое наступление на умы российских граждан»[123].

Необходимость скорейшей выработки четкого внутриполитического курса, консолидирующего все народы России, особенно наглядно иллюстрируются ретроспективой событий на Северном Кавказе, где процессы, связанные с ичкерийским сепаратизмом и дагестанским «ваххабизмом», привели к возникновению на Северном Кавказе вооруженного конфликта.

Вот что пишет о целях северокавказского «исламского проекта» ученый Дмитрий Макаров: «В чем состоял радикальный исламский проект? Это был проект альтернативной стабилизации: установление исламского порядка было призвано обеспечить стабилизацию общества, вывести его из социально-экономического, политического и духовно-нравственного кризиса.

Это был объединительный проект: его конечной целью было создание единого исламского государства на Кавказе.

Естественно, это был сепаратистский антироссийский проект, направленный на отделение Северного Кавказа от России.

Наконец, это был экспансионистский проект, поскольку независимый исламский Северный Кавказ рассматривался как плацдарм для дальнейшей экспансии ислама, прежде всего на север, в глубь России с перспективой выхода к мусульманским республикам Поволжья и создания единого исламского пространства от Черного моря до Урала.

Геополитическим ядром этого проекта стала Чечня, а первым кандидатом на присоединение к нему – Дагестан. Безусловная инициатива в реализации этого проекта принадлежала радикальным чеченским лидерам и близким к ним арабским эмиссарам»[124].