Геополитика: Как это делается

Отношения Петра с регентом Филиппом были неформальными: они вместе ходили в оперу и беседовали, сидя в одной ложе на виду у всего зала. Понимая важность династических браков и используя своих племянниц для укрепления геополитических позиций России, царь приберёг для Франции ещё одну невесту. На этот раз речь шла о дочери самого Петра — Елизавете Петровне. Всего Пётр был в Париже более месяца, а уехав, оставил после себя целую делегацию дипломатов. Но ни сам Пётр, ни его помощники так и не смогли склонить французов к союзу с Россией в том формате, в котором хотели: «К этому времени противоречия между английским королём Георгом I и царём Петром слишком обострились, чтобы можно было заключить договоры с обоими, и Дюбуа выбрал Англию, а не Россию»[172]. А раз так, то и свадьба, призванная скрепить союз, не состоялась. Елизавета Петровна осталась в России и потом, став императрицей, правила империей, а её несостоявшийся жених король Людовик XV впоследствии женился. И этот брак был абсолютно точно политическим — король Франции взял в жёны дочь польского короля Станислава Лещинского, ставленника Карла XII, которого выгнал с престола Пётр Великий.

Но в целом договорённости о союзе были достигнуты: 4 (15) августа 1717 года в Амстердаме Россия, Франция и Пруссия подписали трактат «для содержания генеральной тишины в Европе», в соответствии с которым три державы вступали в оборонительный союз, предусматривавший взаимную гарантию безопасности владений. Получив поддержку в Пруссии и Франции, Пётр резко меняет свою позицию — теперь он готов заключить мир со шведами. «Пётр уже давно, по крайней мере с 1716 года, понимал, что по мере того как будет увеличиваться русский Балтийский флот, будет расти тайная и тем более опасная вражда Англии, числящейся всё ещё в «союзниках». Одной из явственных причин, по которым он так торопился побудить сначала Карла XII, а потом (после смерти Карла XII в ноябре 1718 года) аристократическую партию, правившую Швецией от имени Ульрики-Элеоноры, заключить мир, являлось именно постоянное беспокойство относительно намерений и происков англичан»[173].

Поскольку контакт с Карлом был уже установлен, то начать переговоры оказалось делом не таким сложным. В мае 1718 года они состоялись на Аландских островах и вошли в историю под названием Аландского конгресса. Список членов шведской делегации весьма характерен: Карл XII снова направляет барона Гёрца (главу делегации) и графа Гиленборга, причём Гёрцу был выдан паспорт для проезда через русские владения в Швецию[174].

Переговоры были непростыми, но такой состав шведской делегации настраивал на оптимистический лад. Швеции, по сути, предстояло отказаться от всех своих прибалтийских территорий, которые уже забрали русские, но при этом постараться остаться сверхдержавой. России было необходимо, заключив мир со шведами, перенаправить их гиперактивного короля в другую от своих границ сторону. Куда? Да всё туда же — в сторону наших британских «друзей», а заодно и в сторону ветреных датских «партнёров». При всей сложности задачи компромисс был найден. Пётр предлагал Карлу воевать с датчанами за Норвегию и «попросить» вооружённым путём у Ганновера обратно земли в Германии. А принадлежал Ганновер, напомню, английскому королю…[175]

Реакцию на переговоры Швеции и России, по итогам которых Карл XII и Пётр Великий могли совместно начать трясти других европейских игроков, можно легко себе представить. Шла сложная дипломатическая игра. Карлу поступали и альтернативные предложения: «По Европе ходили слухи о том, что за спиной Петра готовится дипломатическая сделка, смысл которой состоит в том, чтобы за известные услуги и уступки в пользу английского короля (он же курфюрст ганноверский) Георга I Англия вместе с Голландией потребовали от Петра возвращения шведам отвоёванных у них провинций»[176].