Георгиевский крест

Мысль, что ее снова бросили, она не пускала в голову. Он просто задержался, мало ли может случиться причин для задержки, встретил знакомого, разговорился, или консьерж там тоже ходит пить чай, но не по часам, а когда вздумает, или…

Грохнул выстрел. Снаружи. Приглушенный стеклопакетом, но близкий.

Она метнулась к окну. И тут же прозвучали новые выстрелы, быстро следовавшие один за другим, три или четыре, она не смогла сосчитать.

Окно выходило на двор, небольшой, П-образный. Никого, лишь припорошенные снегом машины. Никто больше не стрелял.

Она поспешила в спальню, там окно выходило на улицу. На ходу твердила, как спасительное заклинание: здесь плохой район, он сам говорил, здесь плохой, плохой, плохой…

Рядом с домом никого, вдали катят по Типанова машины, пешеходов почти нет.

Она села, скорее рухнула на кровать, не зная, что можно и нужно сделать. Тотчас вскочила, опять оказалась на кухне. Двор был прежним, белым и пустым.

Ничего не происходило. Она не могла здесь оставаться. Надо выйти, узнать, что случилось. Она выбежала из квартиры, как была, без верхней одежды. Подскочила к лифтам. Правый, пассажирский, поднимался. На индикаторе мелькали зеленые цифры: пятый этаж, шестой…

Она была на двенадцатом.

Сюда? Егор? Или…

Седьмой, восьмой…

Или дверь откроется, и она увидит чужого? И направленный на себя ствол?

Девятый, десятый, одиннадцатый…

Может, проедет выше?

Двенадцатый…

Лифт остановился.

Она не отрываясь смотрела на двери лифтной шахты. Секунды, минуты, века… После невыносимо долгой паузы двери начали разъезжаться. Тягуче расходились, микрон за микроном.

Юлия Леонардовна Закревская, журналистка, радиоведущая и писательница, обладательница и номинантка многих литературных и массмедийных премий, стояла, упершись взглядом в двери лифта и подозревала, что они будут открываться всю жизнь.

Всю оставшуюся ей жизнь.