Георгий Береговой

Не надо сбрасывать со счетов и появление в условиях космического полета новых раздражителей, которых при тренировках на Земле не было и эффект воздействия которых на психику космонавта в условиях острой перенастройки его организма на новую окружающую среду вообще не учитывался. И первым таким раздражителем была сама Земля. Георгий Береговой так описывал свои ощущения в первые минуты космического полета: «Космос подавлял своим торжественным, бесстрастным величием. От него веяло глухим отчуждением. Но помимо космоса была Земля. Стоило только взглянуть вниз, в иллюминатор, чтобы понять, как она прекрасна. Поначалу Земля просто ошеломляла буйным великолепием красок. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Я понял, что человеческие слова тут бессильны, это нужно увидеть своими глазами. И я смотрел, неотрывно смотрел на Землю. Она была необыкновенна! В первые минуты я просто не мог оторваться от иллюминаторов».

Хватало в полете и других раздражителей. Очень мешали медицинские датчики, «расклеенные» по всему телу космонавта. Опыт полета Георгия Берегового показал, что даже в непродолжительном полете несъемные медицинские датчики раздражают кожу и серьезно мешают работе космонавта.

Стоит добавить, что в первый день полета у Георгия Берегового были проблемы с желудком, что тоже отвлекало космонавта от работы. Генерал Каманин с сарказмом констатировал в своем дневнике:

«На космодроме было свыше 70 врачей и специалистов Минздрава, они неоправданно часто отрывали Берегового и его дублера от предстартовой подготовки, но не смогли обеспечить нормальную работу желудка космонавта в первый день полета и полное использование им рациона питания».

В невесомости – особенно в начальный период ее воздействия на человека – изменяются и двигательные реакции космонавта. «Мне надо было достать киноаппарат, – рассказывал Георгий Тимофеевич Береговой уже после полета. – Я повернулся и прежде чем вытянуть руку по направлению к киноаппарату, почувствовал непроизвольную паузу, своеобразный пробел в намерении. В следующий момент деятельность продолжалась».

Одно время бытовало мнение, что негативную роль в ходе неудавшейся стыковки «Союза-2» и «Союза-3» сыграл и «преклонный возраст» космонавта Берегового. Якобы 47-летний человек, как правило, уже имеет естественную, возрастную дальнозоркость. Что тут сказать? Медицине, конечно, виднее, но… Уже после полета Георгия Берегового было много стыковок, которые с успехом выполняли люди куда старше 47-летнего Георгия Тимофеевича. И никакого влияния на их результат «эффекта возрастной дальнозоркости» вроде бы не наблюдалось.

Если проанализировать все факторы, которые привели к неудавшейся стыковке «Союза-2» и «Союза-3», неминуемо приходишь к выводу, что техническая комиссия ЦКБЭМ, мягко говоря, поторопилась списать все просчеты только на ошибку космонавта. Кому-то очень нужен был «стрелочник». Его и попытались сделать из космонавта Георгия Тимофеевича Берегового. Но эта затея и в те уже далекие от нашего времени годы ее инициаторам не удалась.

А вот сам Георгий Тимофеевич выводы из случившейся с ним на орбите неприятности сделал. Когда в 1972 году тогда уже генерал-майор Береговой станет начальником Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина, он будет особое внимание уделять совершенствованию тренажерной базы Центра, тщательной и безукоризненной подготовке космических экипажей. Береговой уже будет знать на своем личном опыте, что космос никому не прощает даже малейшей ошибки.

Георгий Береговой был очень расстроен тем, что стыковка с «Союзом-2» не удалась. Вечером с космонавтом несколько раз беседовали Василий Павлович Мишин, Николай Петрович Каманин, его коллеги по космическому отряду. На вопрос руководителей полета «Как самочувствие?», Георгий Тимофеевич откровенно и прямо ответил: «Самочувствие хорошее, настроение – паршивое».