Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

«Особенных забавных моментов во время выступлений в составе «Кино» не припомню. Да нет, вроде бы ничего такого не происходило. Обычно в то время происходили аппаратурные какие-то сбои, что-то подводило. Недостаточно совершенная техника, непрофессиональный к ней подход. Но это была неотъемлемая часть. Это раздражало, добавляло какой-то излишней нервозности. А забавное… Я помню, как-то раз после очень плотного обеда или ужина в ресторане мы играли песню «Транквилизатор» раза в полтора медленнее, чем обычно. Она сама по себе довольно монотонная композиция, и мы, видно размякшие после ужина, играли очень медленно. Я помню, что Цой так несколько удивленно обернулся на Георгия, и он – сейчас бы это назвали кнопкой pitch – каким-то образом… взвинтил! Как будто кто-то рукой стал пластинку быстрей-быстрей так подкручивать. И это все выглядело достаточно прикольно, такой эффект… Причем это было одновременно, все так подтянулись!.. Это было действительно забавно. Я запомнил, во-первых, потому что мне понравилось, как это прозвучало, во-вторых, как-то было залихватски, без каких-либо особых обсуждений сделано, просто взгляд – оп! – и все.

Конечно, у Георгия были недовольства относительно Бугаева, т. к. он сбивал ритм во время выступлений. Он не обсуждал это особо ни с кем, по крайней мере на моей памяти, как кто играет и что ему нравится или не нравится. Мог бы просто молча каким-то образом выразить свое недовольство. «Африка» создавал, конечно, хаотичность. Какой «Африка» музыкант? Хаос, грохоты… «Африка» на сцене слушал исключительно «Африку», далекие свои какие-то новороссийские ритмы. Он вообще, по-моему, мог в любой песне, в любой момент играть все, что лезет в голову. Никак не в контексте присутствовал, а присутствовал как отдельный «Африка», как стихийное явление.

Я не знаю, почему меня не оказалось в фильме «Асса» в числе остальных музыкантов… Бог его знает. Ну, во-первых, я не сильно от этого страдаю и переживаю; во-вторых, кем я там мог бы быть – персонажем, играющим маленький кусочек музычки? В общем, это меня не сильно убивает и ночами я не просыпаюсь от крика «Почему я не снялся в «Ассе»?» Мне абсолютно все равно. И, кстати, фильм этот не нравится. Ну, собственно говоря, только концовка фильма спасла и вытянула его. Если бы Соловьев не использовал молодежную субкультуру в качестве бэкграунда для фильма, то не знаю, был бы этот фильм хорош на самом деле. Тут он, конечно, конъюнктуру четко выхватил».

15 апреля 1987 года в составе «Поп-механики» вместе с группой «Кино» Георгий Гурьянов выступил в РКИИГА (ДК Рижский Институт гражданской авиации), где познакомился с DJ Westbam из Берлина.

Александр Сенин:

«Наверное, Георгий мог бы стать барабанщиком «Кофе», если бы не группа «Кино». Вернее, мог бы стать одним из барабанщиков – мы тогда фантазировали многобарабанные выступления. Позже, наверняка не без участия Сергея Курехина, из этого получился так называемый «принцип тотальной симметрии» в творчестве группы «Кино» (всех-по-два). Кстати, именно Густав меня отучил от слова «ударник». Ударниками в то время были герои труда. Мы были просто бездельниками.

На 90 % наши музыкальные интересы совпадали. 80-е стали, весьма кстати, эпохой новых романтиков, и мы, как могли, пытались соответствовать тем музыкальным и прочим стандартам. К тому же романтики (Ultravox/Spandau Ballet/Visage/ABC/Japan), как известно, придавали особое внимание костюму, поэтому и тут мы были солидарны практически во всем. Вообще, при тотальном дефиците это было время каких-то постоянных обменов: менялись пластинками, пиджаками, очками, кассетами, журналами и всем на свете. И делились друг с другом своими открытиями. Скажем, я ему открыл Echo & the Bunnymen (чудом сохранившийся «баннименовский» фотоальбом, подаренный мне Густавом после их совместного с «Поп-Механикой» концерта, до сих пор в моем архиве), а он мне «The Cure». Помню свою концертную майку «Joy Division», выменянную у Густава на папин пиджак. А что с нами было во время первого прослушивания Depeche Mode’овской «Master & Servant» – вообще отдельная история. Первый раз на моей памяти в компании Юрик вдруг в голос запел. Ночью. У меня дома. Круто.

Кстати, меняться пластинками было делом ответственным. Диски стоили приличных денег и требовали бережного к себе отношения. И в этом плане, как бы странно, может быть, это и ни показалось, на Юру можно было положиться. Ответственность его всегда отличала: слово свое он держал.

Да, романтическим то время было во всем: помню Тимура Новикова в черной майке с надписью кириллицей «ВЕЩЬ», подаренной ему кем-то из «Frankie Goes To Hollywood». Люди на улице оборачивались. Это к вопросу о взаимовлияниях».