Читаем Георгий Иванов (очерк) полностью

Последовавший за этим кратковременный литературный флирт с кубофутуристами не увенчался заметными плодами. Муза поэта была умна, а не заумна, хотя и украшена, особенно в начале пути, той умеренной глуповатостью, о которой говорил Пушкин. Знакомство с Кульби-ным, Бурлюками, Хлебниковым подготовило переход к новому, тоже не продолжительному, но более продуктивному увлечению эго-футуризмом. К тому времени он уже неоднократно выступал со стихами. В начале - в рукописном журнале Санкт-Петербургского кадетского корпуса, за партой которого и была написана его первая книга - "Отплытие на о. Цитеру". Затем он напеча-тался в журнальчике с экзотическим названием "Все новости литературы, искусства, техники, про-мышленности и гипноза". В 1911-ом, в год знакомства с Северяниным, он печатается в "эстетичес-ком" журнале студентов Петербургского университета "Гаудеамус". Здесь же печаталась Ахмато-ва, редактром был Нарбут. Но, насколько нам известно, первые прозаические попытки относятся ко времени сближения с Северяниным и его кругом. Публикация в эгофутуристических изданиях и "Нижегородском листке", с которым друзья Северянина были тесно связаны, отмечают начало деятельности Г. Иванова как критика. В "Нижегородском листке" напечатана была его статья (не самая ли первая?), в которой семнадцатилетний энтузиаст доказывал, что Метерлинк - "пошляк и ничтожество". Намерения были благие - похоронить символизм, который уже изживал себя. Метерлинк был кумиром ранних символистов, и, следовательно, удар был направлен по алтарю этой литературной школы. Позднее Г. Иванов не мог вспоминать об этой статье без иронической улыбки.

Серьезное отношение к литературе пришло, когда он был принят в Цех поэтов. В 1912 г. вышла в свет первая его книга - скромным тиражом, всего триста экземпляров. Он послал книгу на отзыв в "Аполлон" и вдруг получил письмо от Гумилева, приглашавшего его на заседание Цеха поэтов. Вспоминая об этом событии со слов Г. Иванова, Ирина Одоевцева писала: "О том, чтобы стать членом Цеха поэтов, Георгий Иванов и мечтать не смел. И когда он нежданно-негаданно получил письмо от "самого" синдика Цеха поэтов, извещающее его, что он зачислен в члены без баллотировки, и приглашающее явиться в "Бродячую собаку" для знакомства, он просто ошалел от восторга".

Как утверждает И. Одоевцева, в поэзии ничьим учеником он не был. Другое дело - в критике. Фактически она началась с ученичества у Гумилева. Но и в поэзии первые годы он был весьма переимчив, вплоть до перепевов отдельных мотивов Щепкиной-Куперник. Действительно, ничьим в частности учеником в поэзии он не был, но мимолетно, порой бессознательно, перебывал кратковременным последователем десятков поэтов от Державина и малых лириков 18-го века до современников. В этом процессе ученичества, тем не менее, никогда не было всеядности или эклектизма.

Но ранние критические опыты Г. Иванова - всецело под влиянием Гумилева. Достаточно сравнить его рецензию в "Гиперборее" (март 1913) с одновременно напечатанной в "Аполлоне" гумилевской рецензией. Оба писали о сборнике В. Курдюмова "Пудреное сердце". Оба отзыва - одинаковой длины, 16-20 строк. И во всем прочем сходство разительное. Гумилев начинает с того, что сборник Курдюмова - "одна из самых неприятных книг сезона". Тем же утверждением начинается и рецензия Г. Иванова. Сходным образом развертывается аргументация. Гумилев обвиняет Курдюмова "в бесшабашном эстетическом снобизме" ; Г. Иванов - в стремлении к сомнительной изысканности. Гумилев пишет о "бесцеремонном обращении с русским языком". Ему вторит Г. Иванов: словарь в этой книге сомнительного вкуса, счесть этот язык русским - затруднительно. Оба рецензента подчеркивают неуклюжее подражание Курдюмова М. Кузмину. Книга Курдюмова, очевидно, обсуждалась в Цехе поэтов, и каждая из названных рецензий явилась как бы записью выступлений в этом кружке в принятой там форме: вначале общий вывод и затем - как говорили члены Цеха - "придаточные предложения", т. е. краткая, но все же детализиро-ванная аргументация, защищающая главный вывод-тезис.

В этой критике, конечно, чувствуется цеховая выучка, но еще более влияние самого Гумилева, как живой индивидуальности, так и его "Писем о русской поэзии", регулярно печатавшихся в "Аполлоне". Гумилев был сторонником объективной критики в эпоху, когда критика была или партийной (либеральной и радикальной), или импрессионистической, или эстетически предвзятой. В рецензиях Гумилева обычно виден автор, который всегда остается шире, чем любая его, даже наиболее излюбленная, идея.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 заповедей спасения России
10 заповедей спасения России

Как пишет популярный писатель и публицист Сергей Кремлев, «футурологи пытаются предвидеть будущее… Но можно ли предвидеть будущее России? То общество, в котором мы живем сегодня, не устраивает никого, кроме чиновников и кучки нуворишей. Такая Россия народу не нужна. А какая нужна?..»Ответ на этот вопрос содержится в его книге. Прежде всего, он пишет о том, какой вождь нам нужен и какую политику ему следует проводить; затем – по каким законам должна строиться наша жизнь во всех ее проявлениях: в хозяйственной, социальной, культурной сферах. Для того чтобы эти рассуждения не были голословными, автор подкрепляет их примерами из нашего прошлого, из истории России, рассказывает о базисных принципах, на которых «всегда стояла и будет стоять русская земля».Некоторые выводы С. Кремлева, возможно, покажутся читателю спорными, но они открывают широкое поле для дискуссии о будущем нашего государства.

Сергей Кремлёв , Сергей Тарасович Кремлев

Публицистика / Документальное
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное