Георгий Скорина

Один из соседей Георгия поднялся и направился к кафедре. Георгий обрадовался тому, что его вопрос, поставленный вторым в программе диспута, давал некоторую отсрочку и позволял ему увидеть ход спора.

– Могут ли души праведников вознестись на седьмое небо и лицезреть господа, или доступно сие лишь ангелам? – дрожащим голосом повторил свой тезис поднявшийся на кафедру студент.

Тема эта уже неоднократно обсуждалась в университете, и потому диспут шел вяло, не вызывая ни горячих возражений, ни «научных» доказательств.

Георгий стал рассматривать зал, мысленно отыскивая своего будущего противника. По условиям диспута, каждый желающий мог выйти на единоборство с ним. Кто же он: друг или враг? Искусный оратор или начетчик, зазубривший тяжеловесные цитаты? Слева от него сидел Вацлав Вашек. Милый и преданный друг. Исход диспута волновал его не меньше, чем самого Георгия. Сколько нежной заботы проявил он в дни подготовки! Теперь Вашек, согнув могучую спину и подперев руками голову, о чем-то сосредоточенно думает.

Позади Вашека Кривуш. Он серьезен и торжествен. На нем дорогой шелковый плащ, подаренный какой-то знатной дамой в благодарность за стихи, написанные ко дню ее рождения.

«Эту королевскую мантию, – говорил тогда Кривуш, – я накину на плечи лишь в самый торжественный день, ибо она есть первая достойная плата за несколько чудесных строк, похищенных у одного великого поэта».

Курчавые волосы поэта хранили следы тщетных попыток сделать прическу. Лицо было чисто вымыто и припудрено. Кривуш внимательно вглядывается в лица. Потом, когда окончится ученый спор, он изобразит в лицах участников и в насмешливых стихах передаст смысл и цель диспута.

На правом крыле, напротив кафедры, окруженный своими друзьями, сидит Иоганн фон Рейхенберг.

Еще раз ударил колокол, возвестив об окончании первого спора и о присуждении степени бакалавра студенту, «доказавшему» возможность лицезреть господа бога не только ангелам, но и праведникам.

Наступает очередь Георгия. Сейчас решится, сменит ли он шапочку схолара на берет бакалавра или, посрамленный противником, опустится на покрытый соломой пол аудитории.

– На суд ученых мужей славного Ягеллоновского университета, – объявил Глоговский, встав с кресла, – предлагается трактат о том, какое место в науке и просвещении рода человеческого занимают книги священного писания и как должно нам применять и изучать их. Разъяснить сие вызвался схолар Франциск, ищущий ученой степени бакалавра. Всякий, кто пожелает, может вступить с ним в спор и опровергнуть высказанные им мнения. Итак, Франциск, займи место на этой кафедре.

Георгий словно не слышит этого. Он остается сидеть на своем месте.

– Франциск, – повторяет Глоговский, смотря на юношу.

– Иди, Франек, – шепчет Кривуш.

Перегнувшись через спинку скамьи, Вацлав смотрит на Георгия; в глазах его страх и сочувствие.

Георгий встает с места и идет к кафедре. Он бледен, но поступь его тверда. Легкий шепот слышен на скамьях. Георгий на кафедре. Глоговский ободряюще кивает ему и улыбается. Взгляд Георгия падает на Рейхенберга… Застывшие острые глаза… К немцу склоняется один из его друзей и что-то шепчет на ухо. Иоганн чуть заметно улыбается. О чем они? Сотни глаз устремлены на одного.

Это первое публичное выступление юноши в одном из знаменитейших университетов мира. Ни один из его соотечественников не удостоился еще этой чести, и, значит, его победа будет как бы победой всего его народа. На него пал выбор Яна Глоговского, Николая Коперника и лучших студентов Краковского университета. Он будет говорить не только от своего имени, но выразит взгляды всего их кружка. Нет, лучше умереть, чем потерпеть поражение.

– Я, Франциск, сын Скорины из славного города Полоцка… – начинает он и слышит, как голос его дрожит. «Только бы не сорваться, только бы не спутать заранее приготовленных аргументов…» —…дерзнул предстать перед высоким синклитом ученых мужей, дабы высказать свои суждения по предложенному вопросу.

Зал затих, словно притаившись. Но уже произнесены первые слова. Уже схвачена нить сложного рассуждения, и Георгий, отбрасывая общепринятые вступления, громко спрашивает:

– Что есть Библия?

Глоговский удивленно поднимает брови. Не так должна была начаться речь его ученика. Где же ссылки на книги Ветхого и Нового Завета? Где изречения пророков и апостолов? Как подойдет он теперь к теме?

Георгий сам отвечает на заданный им вопрос:

– На языке древнегреческом слово «Библия» означает «книга». Да, это книга, написанная мужами далеких времен. В книге сей, вернее, во многих книгах, ее составляющих, даны научные знания, достойные внимания ученых.

Вашек слушает затаив дыхание. Ни одно слово, ни один звук, произнесенный его другом, не проходят мимо. Лицо Николая Кривуша расплывается в улыбке. Как смело и просто говорит он о священном писании!