Георгий Владимирович. История 1. Философский камень (СИ)

Следующее воспоминание: он с незнакомыми детьми постарше играет на руинах какого-то здания. Они все чумазые, грязные и всегда хотят есть — часто промышляют воровством кошельков и ценных вещей прохожих, просят хлеба у проходящих мимо равнодушных людей. Он говорит всего пару слов на незнакомом языке, но и этого вполне достаточно. Он не знает своего имени, но умеет говорить только названия некоторых продуктов и воды. Чаще он использует жесты. Они с ребятней-беспризорниками всем скопом ютятся на одном из рваных и старых матрасов внутри заброшенного и разбитого военного завода. Он каким-то образом вытаскивает у прохожих их вещи, даже не прибегая к помощи рук: он просто шепчет, смотрит на кошельки — и они у него в руках. Он это скрывает от остальных, хотя и умеет воровать нормально…

Там, на грязном матрасе, он мечтает об обычных и низменных желаниях — хорошо поесть, попить, и о нормальной, чистой одежде…

…до тех пор, пока его не ловят прямо «на деле». Мужчина, ничем не примечательный, совершенно невзрачный в толпе обычных людей — прошел он сам мимо и не заметил бы, улыбаясь и не слушая его лепет, ведет его за руку куда-то…

Это был его отец. Это первая их встреча. Тогда, в ГДР, в Дрездене…

Новый дом. Самый настоящий, не выдуманный.

Впервые он накормлен, одет и слышит в свой адрес добрые слова. И тянется к этим людям изо всех своих сил: помогает своей приемной матери убирать и готовить, учится правильно говорить на двух языках, играет со старшими сестрами. Он — самый младший из них.

Он умеет делать странные вещи. Отец знает об этом, и вскоре они идут вместе к нему первый раз на отцовскую работу. Там он общается с каким-то странным, но добрым человеком. Тот много говорит.

Именно тогда он впервые узнает, что такое магия. И свое забытое прошлое… Понял, почему он оказался без родителей и по чьей вине… Осознал, что мерещащаяся во снах ярко-зеленая вспышка, не есть воображение разума. Он подсознательно, еще с пеленок, знал заклинание смерти…

Тогда же он и впервые попросил отца не упоминать о прошлом вообще. Он навсегда отказался от него, перелистнул слишком горестную страницу жизни. Теперь он окончательно стал Георгием Владимировичем Путиным.

И вот скоро рушилась Берлинская стена… И стало уже понятно, что это почти конец.

В январе 1990 года вся семья вернулась из Германии.

Отец тяжело, впрочем как и все, переживал крах идеологии СССР. Но прекрасно понимал, что это все неизбежно.

Он с удовольствием пошел «под крышу» Ленинградского государственного университета в расчете написать кандидатскую, посмотреть, как там и что, и, может быть, остаться работать в ЛГУ. Так в 90-м отец стал помощником ректора университета по международным связям. Но все же разведчики бывшими не бывают…

А потом он перешел работать к Собчаку Анатолию Александровичу.

Он подал рапорт на увольнение его из органов КГБ. Его приняли. И он уволился двадцатого августа.

И все, в злополучном девяносто первом рухнуло, погребая государство под останками…

***

Отец очень строгий. Сколько Георгий его помнил, по-настоящему его могла вывести из себя только людская тупость. Именно тупость — не способность понять простых вещей. Голоса он никогда на него не повышал, даже если мальчик где-то повинился, но его тон становился жестким, напористым, и Георгию становилось очень стыдно. Настолько, что хотелось тут же провалиться со стыда под землю.

Если он давал какое-то задание, то его не особо волновало, как это сделать, кто это сделает, какие могут при этом возникнуть проблемы. Это должно быть сделано — и все.

За то время, что он провел с отцом, Георгий получил просто бездну знаний (иногда специфических): выучил некоторые иностранные языки — они ему давались неожиданно легко (например, он вместе с Машей начал одновременно изучать китайский), знал и умел пользоваться многими видами оружия, запоминать и отбирать правильно полученную информацию. Овладел техникой анализа и составления грамотных планов работы. Каждое утро он вставал вместе с отцом и занимался с ним спортом.

И это было почти единственным временем, когда они с отцом виделись. А иногда он не заставал отца дома вовсе: по несколько дней — то могли быть и командировки за границу, поездки по стране и банальное «очень много дел».

Потом отец улетал на работу на вертолете — чтобы его кортеж не парализовал движение на улицах в Москве.

***

Ярко запомнился еще Георгию девяносто четвертый. Именно тогда Людмила Александровна, его приемная мать, попала в авто аварию и получила тяжелейшие травмы.

Чудом (он тогда оказался в машине вместе с Катей), он смог позвать на помощь и не отпускал сестру от себя. Мать увезли на скорой, и потом успешно, не без помощи отца, прооперировали в Военно-медицинской академии…

Отец потом сказал, что он вел себя очень достойно.

Маму выписали. Она вышла из больницы, и первые две недели просто ползала по квартире. Мальчик с сестрами уже занимался домашней работой, понимая ее состояние. Впрочем, за ними тремя еще смотрела бабушка, поэтому в доме было тихо и спокойно.