Георгий Жуков: Последний довод короля

«Не пойму я Вас, почему Вам понадобилось вести танки на артиллерийский огонь. Непонятно, можно было танки подвести по юго-западным скатам. Но дело, видимо, не в том, где их вести, а, главное, вести нечего Вам, все растрепали. Если так легкомысленно будут бросаться танки, как до сих пор Вы бросаете на нерасстроенную систему огня, ничего у Вас не выйдет. Непонятно мне, для чего у Вас врываются танки наподобие: ворвались в Гореловский, ворвались в Малиновский, а пехота оказывается отбита организованной системой огня. Азбучная истина обязывает: прежде чем бросить танки, нужно подавить систему огня, а тогда только бросать танки. А у вас делается наоборот. Вам об этом неоднократно давалось указание, но, видимо, до сих пор эти элементарные истины не поняты и танки продолжают гибнуть без всякой пользы. Бросание танков без подавления системы огня противника я считаю АВАНТЮРОЙ <так в оригинале. – А. И. >. Виновников гибели танков, танкистов, безусловно, надо судить. В отношении [278] паники от авиации противника могу только предложить одно: пресекать эту панику в корне. Никакой массовой гибели от бомбометания на протяжении всей войны не было и нет сейчас. Все это выдумывается для оправдания невыполнения приказа, для оправдания потерь, которые получились при панике <в> Фомино 1-е, о чем нас информировал Быстров, и массовых потерь от плохой организации боя, массовых потерь, от той вакханалии и беспорядка, который существует и творится в армии»{124}.

Заметим, что здесь Жуков предвосхитил многих мемуаристов, которые спустя десятилетия будут списывать свои неудачи на «господство в воздухе» немецкой авиации. Например, потери бронетехники от ударов с воздуха были очень редким явлением даже в тот период, когда у немцев появились специализированные противотанковые самолеты. Конечно, существовали моменты, когда жалобы на удары с воздуха были оправданными. В наибольшей степени это относится к деятельности VIII авиакорпуса Вольфрама фон Рихтгоффена в наступательных операциях вермахта на Восточном фронте. Но сплошь и рядом жалобы на феноменальные по своей интенсивности бомбардировки не подтверждаются данными противника.

Думаю, большую злость и досаду вызывало у Г. К. Жукова то, что многие из его подчиненных не видели очевидных вещей, понятных ему самому еще до приобретения практики лобовых штурмов. Это та вещь, о которой я писал в предисловии: талантливый военачальник видит на расстеленной на столе карте или на рассматриваемой в бинокль местности те вещи, которые в упор не видят люди, не отмеченные в той же степени полководческим [279] талантом. Он постоянно указывает командармам правильные решения. Так, Болдину он указывал: «можно было танки подвести по юго-западным скатам». Захаркину он с раздражением объяснял: «Вы поймите, наконец, на кой нам черт при ходе противника из района Мятлево драться за Бойково, драться за Барсуки, когда противник все равно их бросит, если его обойти глубже». На языке критиков Георгия Константиновича, видимо, именно это называется «лишение подчиненных инициативы».