Георгий Жуков: Последний довод короля

Думаю, большую злость и досаду вызывало у Г.К. Жукова то, что многие из его подчиненных не видели очевидных вещей, понятных ему самому еще до приобретения практики лобовых штурмов. Это та вещь, о которой я писал в предисловии: талантливый военачальник видит на расстеленной на столе карте или на рассматриваемой в бинокль местности те вещи, которые в упор не видят люди, не отмеченные в той же степени полководческим талантом. Он постоянно указывает командармам правильные решения. Так, Болдину он указывал: «можно было танки подвести по юго-западным скатам». Захаркину он с раздражением объяснял: «Вы поймите, наконец, на кой нам черт при ходе противника из района Мятлево драться за Бойково, драться за Барсуки, когда противник все равно их бросит, если его обойти глубже». На языке критиков Георгия Константиновича, видимо, именно это называется «лишение подчиненных инициативы».

Жуков уже в период битвы за Москву знал, что решение проблемы прорыва фронта лежит в плоскости концентрации артиллерии и штурмовых группах. Так, в одном из приказов И.В. Болдину Жуков писал:

«Прорыв произвести сосредоточенными силами, не разбрасывая их на широком фронте; населенные пункты захватывать специально созданными штурмовыми отрядами; для быстрейшего продвижения главных сил использовать незанимаемые пр-ком промежутки»[125].

Что такое штурмовые группы, было объяснено Георгием Константиновичем отдельным приказом. В нем, в частности, говорилось следующее:

«Захват каждого опорного пункта поручать особому ударному отряду, специально отобранному, организованному и сколоченному, если нужно с предварительной репетицией в тылу своих войск»[126].

Репетиции в тылу станут одним из краеугольных камней тактики штурмовых групп. Для этого будут даже строиться полномасштабные макеты оборонительных сооружений противника. Определился также состав штурмовой группы:

«…отряды должны быть вооружены автоматическим оружием, минометами, отдельными орудиями. В состав отрядов должны обязательно включаться саперы, огнеметчики и танки»[127].

Качественный состав советских штурмовых групп оставался именно таким до конца войны. Знаком 1945 г. стали, пожалуй, «фаустпатроны», которые использовались для уничтожения инженерных сооружений противника. Бросок на амбразуру ДЗОТа в атаке был исключением из правил. Чаще амбразура расстреливалась из орудия, которое сопровождало штурмовую группу колесами или же выжигалась огнеметом. Саперы не только помогали преодолевать минные поля и заграждения, но также подрывали ДОТы и ДЗОТы. Аналогичным был качественный состав немецких штурмовых групп, с помощью которых частям и соединениям вермахта удавалось пронизывать «линию Молотова», «линию Сталина», «Лужский рубеж», укрепления Севастополя и другие, иногда возводившиеся месяцами линии обороны. Отбор в штурмовые группы Г.К. Жуков в своем приказе предлагал проводить из наиболее подготовленных и обстрелянных бойцов и командиров командармами лично. О необходимости применения штурмовых групп Жуков напоминал командармам Западного фронта постоянно. Так, 22 марта 1942 г. в приказе командующим 43, 49, 50 и 5-й армий он в заключение писал (помните Штирлица — «в разговоре запоминается первая и последняя фраза»): «точного выполнения моего приказа о захвате опорных пунктов противника специальными штурмовыми отрядами, во избежание излишних потерь»[128]. Обращаю внимание на мотивировку необходимости применения штурмовых групп — «во избежание излишних потерь».

Появившиеся в ходе Первой мировой войны в Германии штурмовые группы (называемые иногда «отрядами») с трудом прививались в нашей армии, не прошедшей всерьез школу мясорубок Первой мировой войны. Те крупицы штурмовых действий, которые были накоплены к 1917 г., были растеряны в лихолетье Гражданской. Попытки привить эту тактику увещеваниями, к сожалению, не увенчались успехом. Потребовалась школа позиционных сражений 1942 г., чтобы штурмовые группы стали массовым явлением и их даже начали считать в качестве отдельного инструмента войны, подобно тому как считали танки и артиллерийские орудия.

Но зимой 1941/42 г. Г.К. Жукову приходилось только увещевать, требовать и даже в приказах отмечать порождавшиеся несовершенной тактикой Красной армии высокие потери. Так, 15 марта 1942 г. он издает даже специальный приказ об отношении к личному составу, начинающийся словами: