Гепард

– И не смей меня так называть! – вдруг взъярилась женщина и с такой силой влепила ему пощечину, что тот пошатнулся.

– Я ненавижу тебя! Ты всего меня лишил! Всего! – закричала она и с плачем убежала в спальню.

Мужчина слышал, как щелкнул замок в дверях спальни, и, устало усевшись на диван, тупо уставился в пол. Слушая приглушенные рыдания жены, он почувствовал огромную усталость и необычную тяжесть под сердцем.

Картов думал, что после того, как от него ушла жена, его жизнь нормализуется, но ошибся. 21 марта ему позвонили из районной тюрьмы. Его дочь объявила голодовку, требуя, чтобы ей назначили встречу с отцом.

– Вытащи меня отсюда, – сказала ему Лена вместо приветствия.

– Я думаю, тебе полезнее остаться здесь, – сухо проговорил он, раздражаясь при виде неопрятно одетой дочери, и зло подумал: – Из-за этой сыкухи все проблемы.

– А почему бы тебе не составить мне компанию? – улыбнулась она.

– Не понял? – пробормотал мужчина, мгновенно насторожившись.

Он знал, что если его дочь улыбается вот так, то жди неприятностей.

– Выбирай, папик, – усмехнулась девушка. – Или ты вытаскиваешь меня отсюда, или сам сядешь лет на десять.

– Да ну, неужели? – попытался улыбнуться Картов, лихорадочно соображая, что его дочь знает о махинациях с деньгами совхоза.

– Статью 117, папочка, никто еще не отменял, – рассмеялась Лена, потом бросила зло: – Я тебя упеку в тюрягу за то, что ты меня трахал. Понял?!

– Ну, дочка, – замямлил мужчина. – Как же я тебя отсюда вытащу?

– Не моя забота, – процедила она. – Заплати, кому нужно, подкупи врачей.

– Но это недешево, – взмолился отец.

– Можно подумать, у тебя мало ворованных денег, – обиженно проговорила дочь, потом добавила презрительно: – Тебе жалко денег, чтобы спасти свою шкуру. А кому же достанутся денежки на твоем счету в коммерческом банке? Кропоткину, что ли? А может, ты их подаришь верной жене?

Лена истерично расхохоталась.

– Заткнись, – процедил Картов, жалея, что их разделяют стальные прутья.

– Я думаю, в уголовном кодексе есть место и для статьи о хищениях. Надо попросить у адвоката почитать эту книжку. Может, что еще найду, – проговорила холодно собеседница. – Ты помогаешь мне, а я держу рот на замке. Договорились?

– Будь ты проклята! – пробормотал мужчина, проклиная тот день, когда запретил жене делать аборт.

Картову пришлось немало посуетиться, чтобы медицинская экспертиза поставила нужный диагноз. Ему разрешили отвезти до суда дочь в Кировск. Как человеку с неуравновешенной психикой, Лене запрещалось выходить из своего дома.

Лену привезли 29 марта, вечером. Она вошла в дом и посмотрела на отца.

– Привет, папочка, – сладко улыбнулась девушка. – Как твое самочувствие? Сердечко не побаливает? Может быть, ты снова хочешь меня трахнуть? Что, не хочешь? А, может быть, не можешь? А?

Дочь истерично рассмеялась и поперхнулась смехом, когда ей в скулу врезался отцовский кулак. Перелетев через табурет, Лена упала на пол… и зло рассмеялась.

– Ну, давай, трахни меня на полу, – проговорила она, задирая платье. На нее обрушился град ударов. Картов бил не жалея. Когда пелена ярости спала с его глаз, он с удивлением посмотрел на свои окровавленные кулаки и распростертую на полу дочь. Лена, всхлипывая, испуганно смотрела на него. Выматерившись от души, мужчина поднял ее с пола.

– Иди, умойся. Приведи себя в порядок и марш спать. Чтоб я тебя не видел. Чтоб не попадалась мне на глаза, тварь. Поняла?

– Поняла, – пробормотала дочь разбитыми губами.

Весь день, 30 марта, Картова преследовало какое– то ощущение опасности. И вот теперь, глядя на свой дом, охваченный пламенем, он вспомнил старую русскую поговорку: «Беда не приходит одна». Из размышлений его вывел крик: «Смотрите!». Все посмотрели туда, куда показывал Вьюнов.

Дверь на крыльце горящего дома с грохотом вылетела во двор, выбитая мощным ударом, и в огне появился Игорь. На руках он держал бесчувственное тело ученицы. От его одежды валил пар, а на Лене горела одежда. Кропоткин медленно спустился с крыльца и пошел к людям. Кто-то плеснул ему навстречу водой, туша пламя, но Игорь не остановился. Все смотрели, как он идет. Волосы и брови опалены, одежда тлела, руки обожжены. Ни на кого не глядя, Кропоткин шел к Картову. Остановившись возле него, протянул ему Лену.

– Вот ваша дочь, – проговорил он. – Возьмите ее. Она будет жить.

Сказав это, учитель развернулся и, пошатываясь, пошел к калитке. Все смотрели, как он, медленно хромая, приближается к забору. Подъехали пожарные машины. Раздался оглушительный взрыв. Все повернулись, чтобы посмотреть, как разваливается дом. Никто не заметил, как исчез из виду Кропоткин.

– А где Игорь? – вдруг спросила Света у Ани.

Обе посмотрели на дорогу, но никого не увидели.

– Не знаю, – пробормотала Аня, глядя вдаль. Абрамова вскрикнула. Игорь, потеряв сознание, лежал на земле, возле забора, в метре от калитки.

4