Гера

         Сашка отделяется от толпы и подходит.

– Гром… Улетаешь?

         Гром выглядит растерянно, и похоже на то, что ему не хочется улетать и горько.

– Я просто… я думаю, что вернусь потом, – говорит он тихо. – Когда все уляжется.

– Когда я найду концы?

– Ну, и это тоже…

Регистрация на рейс «Киев-Париж» уже объявлена, Гром с тоской поглядывает в сторону табло.

– Я уже нашел. Позже прокуратуры, правда, – говорит Сашка спокойно.

– И что?

         Гром отводит взгляд от пассажиров, проходящих мимо него с багажом. 

– Неужели ты думал, что я позволю вот так… со мной обойтись, как с последней шлюхой?

– То есть?

– Проверять меня, подсылать тупых ментов, искать в моих карманах, не завалялось ли чего?

         Теперь Гром оказывается в явном замешательстве. Ничего подобного от Сашки он не ожидал.

– Просто я считал тебя другом. Несмотря ни на что, – роняет Сашка.

– Уже не считаешь? – спрашивает Гром тоже спокойно и кивает. – Не знаю, кому это нужно, Гера… но тебе… Но ты… Херня этот наезд! Жизнью своей клянусь – не я. Зря ты так подкинулся.

– Жизнью уже не клянись…

         Гром успевает еще раз оглянуться на табло с номером рейса.

         Выстрел из пистолета не производит особого шума. Гром просто оседает на пол. А Сашка отступает и теряется в толпе.

         Спустя три секунды начинается паника. В это время Сашка уже выходит. Берет такси. И видит бегущих ментов…

         Навстречу по трассе несутся машины с мигалками. Мимо. Дороги еще не перекрыты.

         Но все эти дороги никуда не ведут. Это кольцевые дороги между местной милицией, прокуратурой, СБУ и ФСБ России. Сашка уезжает на другую квартиру и ждет. Ждет, ждет…

         Потом звонит Лека…

– Гера, как ты? 

         Лека – полезная девочка. Еще пригодится. Но это тоже – просто остановка на его кольцевой.

– Нормалек.

– Ты слышал, что Громова убили?

– Слышал.

– В аэропорту.

– Слышал.

         Она почему-то умолкает.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает через секунду.

– Что-то в висках стучит.

– Мне приехать?

– Завтра.

– Ну, бывай!

         Он больше не звонит в далекий госпиталь. Ее там нет. Ее никогда не было. Это его мираж. Он идет к нему много лет и удаляется от него все дальше. Это призрак, а не женщина. Просто призрак его несбыточной мечты о несуществующей любви, о другой жизни, о теплом лете снежной зимой.

         Зато есть другие женщины, есть его обычная жизнь, есть его кольцевые дороги. Дело сделано. Что толку теперь переживать?

         Но в висках, действительно, стучит. Словно мыслям тесно в голове и не очень уютно. Сашка распахивает все окна, входит снежная зима и метет прямо на ковер, наводя в Сашкиной квартире свои порядки. И голова остывает.

         Он просыпается от озноба. Закрывается, наконец, от ледяной ночи, цепляясь за остатки тепла остывших батарей. Включает камин.

         Господи! Он убил своего друга! Друга, которого спасал не один раз, и который не раз сам спасал его жизнь. Не для того, чтобы оправдаться перед ФСБ, не для того, чтобы отомстить, а для того, чтобы доказать самому себе свою силу. И от этого кольцевые дороги затянулись петлей на шее и душат.

         Не осталось тепла в этом городе. Не осталось для него тепла во всем белом свете.

22. ШУБИН

         Он стучит прямо в дверь. Для Шубина нет дверей, которые бы не открывались. Он стучит в дверь квартиры, о которой знает только Сашка и Господь Бог, и стучит так уверенно, словно пришел домой после работы.

         Сашка машинально нащупывает пистолет, машинально распахивает дверь и машинально смотрит на Шубина. Он один.

– Ну-ну, без спецэффектов, – предупреждает спокойно тот, встретив его взгляд. – Знаю, как  ты умеешь шуметь там, где не надо. Уверен, что занулил?

         Шубин проходит в квартиру мимо Сашки и оглядывает обстановку.

– Уверен, – отвечает тупо Сашка.

– Ну, я в дебри не лезу. Уверен – хорошо, будем работать дальше.

         Гость садится в кресло и закуривает.

– То есть?

– Есть условия? – прищуривается Шубин на свет лампы. – А холодно у тебя, однако. Почему ты так паскудно живешь? Словно конца света ждешь…

– Жду, – кивает Сашка и садится на ковер, на котором еще недавно лежал самый настоящий снег,  а потом таял лужами.

– Конца света? – усмехается Шубин, достает пистолет и направляет прямо на него. – Такого?

         Теперь Сашка не реагирует. Только губы отвечают за него:

– Я жду свою девушку. Не знаю, погибла она или жива.

– Простых вещей не знаешь! – делает вывод Шубин и чешет дулом прилизанную макушку. – Сделать для тебя это? Узнать?

– Не надо. Наши жизни все равно идут параллельно.

– Так, без философии! – отрезает гость. – Ты смени обстановку хотя бы. Переедь что ли. А то мрачно тут. Мы пока тебя сильно грузить не будем, подготовка тебе особая не нужна. У нас задача минимум – выйти на всех возможных поставщиков оружия в России, которые работают через ваше посредничество или через Минск. Сечешь?         

– Вроде.

– Вот такие пироги, Гера. А девушка твоя найдется – не хнычь. Не думал я просто, что ты романтик. А оно вон как. Когда в Грома стрелял, небось вспоминал все годы вашей дружбы? – иронично интересуется Шубин.

– Нет, не вспоминал. Думал, заглушит шум самолета выстрел или нет…

– Заглушил?

– Заглушил…

         Шубин поднимается.