Гера

Он часто уезжает в Турцию. Потом возвращается с товаром для местных бутиков. У Ани теперь тоже хорошая дубленка, такую в местных магазинах не достать. И бабушке Аня привозит немного денег. И бабушка рада за Аню. И Аня рада за себя, хотя и не признается никому, сколько лет ее знакомому. Говорит она с Орханом мало, просто целует его в толстые губы и благодарит за его доброту.

И учеба пошла лучше. Аня без труда справилась и с практикой, и с выпускными экзаменами. А потом Орхан решил забрать ее с собой. Оформили все документы. Работать на Родине, не получая никакой зарплаты, не имело смысла.

– Я уеду, бабушка. Орхан оставляет свои дела здесь на помощника, – говорит Аня и смотрит в окно – на высокие тополя.

Бабушка молчит. Конечно, не хочет, чтобы Аня ехала так далеко, но никогда не скажет об этом.

– Мне там будет лучше, – снова говорит Аня. – А здесь…

– Ты вернешься?

– В гости приезжать буду…

– В гости…

Бабушка отворачивается, скрывая слезы.

– Не выдумывай! – отрезает Аня. – Чего рыдать? Ты молодая еще. Шестьдесят шесть – не возраст вообще. Потом заберу тебя – еще и замуж там выдам. Да?

– Да, – плачет бабушка. – Да, Анечка. Только бы тебе было хорошо. Пиши мне. Пиши, моя деточка…

– Буду писать, буду…

Тополя шелестят за окнами, заслоняя солнце.

Аня поднимается резко.

У-хо-дит.

  5.  ТУРПУТЕВКА

Гром поднялся очень высоко. Гром просто взлетел к самому солнцу. Как-то хлопнул Сашку по плечу и улыбнулся довольно.

– Знаешь, Гера, что случилось?

– Что?

– На меня такие люди вышли – закачаешься!

Оказывается, клиенты Грома дали очень лестные характеристики его компании грузоперевозок, и – как следствие – к нему обратились чиновники российского военного ведомства с предложением о сотрудничестве. Гром должен был выступить посредником между ними и кавказскими заказчиками.

Удачную сделку отметили в московском ресторане «Олимп». И только когда оказались на ночной трассе, Сашка дернул плечами, словно поежился от чужой ночи.

– Осторожнее надо тут быть – не наша территория.

– Плевать!

– И то, что хохлов пригласили в посредники, знаешь…

– Что?

– Убрать легче.

Гром далеко вперед не заглядывает. И вдруг – какой-то камикадзе перерезает дорогу. И это – в темноте, на трассе, в чужой стране! Раздались выстрелы, шофера задело, «мерс» полетел под откос.

Сашка вытолкнул Грома, и сам выпрыгнул. Пули прошивали ночной воздух – густо и уверенно. Отвечать пришлось почти вслепую. Но Сашка ответил.

Кто-то взвыл на дороге. Они поднялись к машине. Камикадзе лежал в луже крови, его напарник – рядом, тоже без признаков недавнего азарта. Может, просто удачно зацепило. В темноте Сашка не мог прицелиться наверняка. 

– Ты спас меня по ходу, – Гром отряхнул колени.

– Конкуренты что ли?

– Скорее всего.

После этого Сашка поехал с грузом в Чечню, а Гром – обратно в Киев, оправляться от пережитого нервного потрясения. Груз прошел гладко. И приняли хорошо. И водила был нормальный, и посты все смазаны так, что нигде не скрипнуло. Сашка даже по Грозному прогулялся.

– Не стреляют? – оглядел улицы города.

Проводник оскалился.

– Везде стреляют.

– А в газетах пишут, что в городе тихо.

– Пускай пишут.

После этого вернулся к Грому. Деньги – через банк. А Сашка – поездом. Но как только добрался до столицы – прямо на вокзале, у поезда проверка документов.

– С какой стати? Я же ваш, ребята. Из России приехал.  

Наручники щелкнули на запястьях. Влип…

Влип прочно. Менты не бьют, а только улыбаются. И по этим улыбкам Сашка понимает, что они не очень уверены. Они знают, что взяли именно того, но не знают, будут ли его вытаскивать и платить за него. Если будут, тогда лучше – за живого и невредимого. Так дороже. А если не будут – они еще успеют пересчитать ему ребра.

И Сашка тоже не очень уверен. Он не знает, будет ли Гром вытаскивать. Деньги за чеченский рейс он уже получил. Он жив, здоров, на свободе, а Сашка уже мог перейти для него в разряд «лишних».

Ожидание длится. Следователи вежливы, и Сашка вежлив. В его душе нет паники, потому что – по большому счету – его жизнь для него безразлична. Это очень хорошее состояние – состояние легкости бытия. Состояние независимости от риска или покоя, от опасности или безопасности. Состояние полнейшего равнодушия к себе, равнодушия к боли, равнодушия к деньгам.

Гром обещал четверть прибыли. За эти деньги можно купить еще квартиру, еще машину, еще шмоток, еще проституток, а можно и обойтись. А Грому можно не вытаскивать его с нар, чтобы не делиться.

И вдруг вызывают не на допрос, как обычно, а на свидание. Пожалуй, впервые за много лет у Сашки настоящее свидание. В комнате его ждем Гром и, увидев его, широко распахивает объятия.

– А я за тобой пришел!

– То есть?

Гром оборачивается к охраннику.

– Срули пока.

Тот покорно выходит за дверь.

– Не ожидал, да?

Сашка честно признается:

– Не ожидал.