Геракл

Эвбеи в начале сраженья оленицам подобились робким, которые свободно по лесу гуляют туда и сюда и становятся быстро пищей львов, волков и шакалов, ни в какую борьбу не вступая! Так и эвбеи редко решались, не жалея себя, доблестно биться.

Тут на горячем взмыленном коне Пирехм, со сверкающими глазами и яростно раздувающимися ноздрями, сбросив шлем и панцирь на землю, как демон неистовой смерти стал носиться по полю, где пылало сражение. Никто не мог даже ранить слившегося с быстрым конем маленького Пирехма ни мечом, ни копьем, ни стрелой, и его воины, глядя на своего неуязвимого царя, воодушевлялись и старались бесстрашно биться, как он.

Алкид истратил несколько обыкновенных стрел, пустив их в Пирехма, но они просвистели над ушами его понапрасну. Тогда отпрыск Зевеса вспомнил о подаренных Дальновержцем стрелах, которые он, как драгоценность, берег, и первая же Фебова пернатая хищница, со звоном с упругой слетев тетивы, свою жертву настигла безжалостно, вонзившись в нее изоострым серебряным клювом. Не знающая промаха стрела Аполлона попала Пирехму в левый висок и застряла в незащищенной шлемом его голове.

Как только владыка эвбеев кубарем с лошади покатился, и глаза его дерзкие мраком навечно багровым покрылись, битва быстро стала клониться к закату. Растерявшиеся эвбеи, смелость в сердце утратив, словно почуявшее могучего льва стадо ланей пугливых, вскоре все побежало, и над полем, где только, что неистовое пылало сраженье, гордо зареяла Ника. Подлетев на радужных крыльях к Алкиду, богиня победы стала биться у него за плечами.

105. Алкид разрывает на части Пирехма

Набирающий славу герой, разбив наголову эвбеев, решил прекратить дальнейшие войны соседей против родных Фив семивратных очень необычным образом. Собрав на берегу реки, впоследствии получавшей название Гераклея многих людей, он, встав на возвышении, выставил вперед одну ногу, упер руки в бока и так надменно всем возвестил:

– Все знают, что не я напал на Пирехма, а он на меня. И потому, чтобы другим затевать войны со мной впредь не повадно было, я так накажу Пирехма, хоть он и мертвый уже, что об этом долго все будут помнить и ужасаться!

Алкид у всех на виду, неспеша привязал руки и ноги мертвого царя крепкими веревками к четырем жеребцам и потом несколько раз стегнул длинным бичом их так быстро, что они одновременно рванулись в разные стороны. Когда казавшийся совсем небольшим окоченевший труп царя было конями легко разорван, словно это было не тело, а тряпичная кукла, он приказал своим людям подальше отогнать лошадей с рваными окровавленными кусками растерзанного Пирехма в разные стороны и только потом отвязать их.

Когда кто-то крикнул о том, что Пирехма необходимо похоронить, Алкид гневно сузил глаза, выискивая кричавшего и закричал злобным голосом, громогласно, чтобы все слышали:

– Что за глупый болтун голос тут дерзкий свой подымает?! Смолкни, кто бы ты ни был, не смей мне указывать. Пирехма разодранные на части останки, никто похоронить не посмеет! Никто его не сможет почтить! Без похорон, без дани плача я его оставляю, чтобы бездомным псам, вечно голодным и хищным птицам роскошным пиром стала разорванная на части его плоть! Пусть же тот, кто только еще задумает со мной воевать, живо вспомнит Пирехма и содрогнется, и в неописуемый ужас придет…

Некоторые, что не любят Геракла, их мало, но они есть, говорят, что не раз еще придется справедливостью гордой Элладе не только восхищаться и восторгаться, но и содрогаться, и ужасаться от деяний Геракла! Они злобно порицали Геракла за излишнюю жестокость к побежденным врагам и, особенно, за не погребение Пирехма, ведь и эллинский, и божественный законы строго предписывали всегда предавать скованное холодом Эона тело земле, чтобы неприкаянная душа мертвого обрела вечный покой в гостеприимном Аиде и не тревожила, поднимаясь на землю, трепетные сердца людей, живущих под ярким солнцем чудесным.

Другие же, которых огромное большинство, говорят, что гремящая слава о выдающихся подвигах Геракла вознеслась до самых немеркнущих звезд и быстро распространилась по всей обширной Элладе, вызывая всеобщее восхищение невероятностью свершенного, ведь отважный герой почти в одиночку всего с несколькими десятками безусых юношей, вооруженных древним трофейным оружием, разбил два огромных войска – Эргина и Пирехма.

Место, где жеребцы разорвали эвбейского царя, назвали «жеребцы Пирехма» и, как говорят, в этом месте раскатистое эхо всегда доносит как будто из самого жилища Аида жуткое конское ржание, от которого леденела в жилах кровь даже у закаленных спартанских воинов, саму беспощадную смерть презиравших с улыбкой.

106. Первая встреча во сне Геры и Эврисфея