Герасим

Кутю отнесли на кухню – поближе к еде, а гостье отвели комнату наверху, под самой крышей. Подальше от спальни хозяйки. Вера Александровна не любила, когда в доме кто-то живет чужой (кроме Геры, разумеется), а потому всех работников селила отдельно или вообще брала лишь приходящих. Повариха Татьяна и экономка Клавдия Васильевна обитали в поселке для прислуги, так называемой Жуковке-два, а садовник Степан – в маленьком домике на краю участка.

О Степане следует сказать особо. Он был мужик уже немолодой, серьезный, и, как и многие у нас на Руси, сильно пьющий. Достался Вере Александровне также по наследству, вместе с особняком. Но, в отличие от Герасима, каких-то особых чувств (или просто симпатии) к нему она не испытывала. Однако и выгонять не стала – пусть живет и за садом ухаживает, а заодно и сторожем послужит…

Степан попытался было занять освободившееся место под бочком богатой вдовы, но тут же получил отлуп – обмылки ей, женщине со вкусом, не нужны. То ли дело – милый Гера, и лицом хорошо, и телом… Степка со своей участью смирился, но горькую обиду затаил. Он смертельно завидовал Герасиму – жил с хозяйкой и пользовался всеми благами любовника, катался, как сыр в масле. Свою обиду Степка часто заливал водкой, но меру знал и лишнего себе не позволял. Потому его и держали…

Пил Степан в основном вечерами, после работы, у себя в домике. Вера Александровна поселила его на краю участка – чтобы глаза не мозолил, но все же был под рукой (вдруг понадобится?). В особняк его не пускали, и Степка напоминал дворового пса – обитал в конуре и сторожил хозяйский дом. У него были простые и понятные обязанности: следить за садом, подметать дорожки, чистить бассейн и бдить по ночам. Что было несложно: спал Степка чутко и часто выходил ночью на крыльцо подымить – курильщик он был страстный.

Одно время Степка пытался пристрастить к попойкам и Герасима, но тот решительно отказался. Гера вообще спиртное не особо любил, если и пил, то только вино (один-два бокала, не больше) или хорошее пиво (в особо жаркие дни). Степан же квасил постоянно: обычно вечером ставил перед собой бутылку, нарезал закуску, включал телевизор и сидел глубокой ночи, просматривая программы. Время от времени он выходил на крыльцо покурить – полагал, что на свежем воздухе сигарета кажется вкуснее. Тоже был любителем, в своем роде. А утром, хмурый и небритый, принимался за свои ежедневные дела – убирал, чистил, копал, сажал, обрезал и так далее. Зато днем мог позволить себе немного покемарить в домике – после обеда, когда все тоже спали. Этим он компенсировал свое ночное бдение.

Другие работницы Веры Александровны, кухарка Татьяна и Клавдия Васильевна, жили в квартирах в Жуковке-два. Несколько кирпичных пятиэтажек построили в советские годы для обслуги министерского санатория «Бор». Повара, горничные, уборщики и прочий персонал должны были жить рядом с важным правительственным объектом (но за его территорией) и обеспечивать хороший отдых министерским чиновникам. Вот так Татьяна и Клавдия Васильевна и получили свою площадь. В бурные девяностые санаторий продали, и на его месте стали появляться частные особняки, в которых поселились новые хозяева жизни, очень влиятельные и богатые люди…

Обслуживающий персонал бывшего санатория быстро перешел на работу к новым хозяевам. И очень тому радовался – а то сидели бы без зарплаты, как многие в соседних подмосковных городах и поселках. А теперь и служба имелась, и деньги платили. И главное – не надо было каждый день кататься в Москву: вставать в пять часов утра, бежать на первую электричку, сорок минут стоять на одной ноге в переполненном вагоне, а потом еще полчаса давиться в метро. Вечером же – то же самое, но в обратном направлении. И еще надо было успеть в магазин, чтобы купить что-то на ужин, а то в поселковом супермаркете цены такие…

А что вы хотите: «вторая Жуковка» вскоре тоже стала достаточно привлекательным местом. Ее обитателям не раз предлагали продать или обменять халупы-развалюшки на что-то другое, перебраться в более дешевые (и более отдаленные) места. Кто-то соглашался, позарившись на немалые (по здешним меркам) деньги, кто-то – нет. Большинство крепко держались за свои метры, понимали их ценность. Продашь – и все, другого такого шанса выбиться в люди (пусть даже не у тебя самого, а у твоих детей) уже не будет. Уехали же в основном местные алкаши, которым было все равно, где пить, было бы на что… А остались – люди трезвые и работящие, верившие в новые возможности.