Герберт Уэллс

Две повести, которые Уэллс опубликовал в прошлом году, не принесли ему дохода, тем не менее в 1937-м он, отвлекшись от «Долорес», написал еще пару повестей: «Братья» (The Brothers; издана в 1938 году «Чатто энд Уиндус») и «Визит в Кэмфорд» (The Camford Visitation; издана «Метьюэном»), В первой из них два брата, волею обстоятельств не знакомые друг с другом, сходятся на испанском фронте: один — правый фашист, другой левый марксист, и оба похожи как две капли воды в своей узости и нетерпимости. Они понимают, что оба служили «Всеобщей глупости» и должны перейти на сторону «Всеобщего братства», но, едва успев осознать это, гибнут. Действие второй происходит в университетском городке Кэмфорд (синтез Кембриджа и Оксфорда): в гостиной, где ведутся академические беседы, раздается голос пришельца из иного мира, который разъясняет собравшимся, что они, стоящие во главе науки и просвещения, в то же время являются препятствием на их пути, ибо их закоснелый подход к образованию противоречит прогрессу.

Несмотря на дидактическую направленность, обе повести были написаны хорошо, но продавались плохо, потому что объем был «ни то ни се»: издательства требовали длинных романов, журналы — коротких рассказов. Марджори писала в конце 1937-го Уотту: «Ему нравится писать эти небольшие истории, и он хочет писать их и дальше, когда будет такая возможность. Эти вещи он считает довольно неплохими и хотел бы, чтобы они были изданы. Но если „Братья“ не могут, как Вы говорите, быть изданы до весны 1938-го, мистер Уэллс прекратит писать подобные вещи, если только не будет писать их для удовольствия собственного и нескольких друзей». Издатели победили: больше Уэллс таких повестей не писал.

Хуже всего продавался «Визит в Кэмфорд», который был неинтересен широкой публике, но ученые эту вещь оценили. Не только Уэллс считал тогдашнее высшее и среднее образование отсталым: его взгляды полностью разделяла Британская ассоциация развития науки. По инициативе Грегори в рамках ассоциации была образована комиссия, которая должна была заниматься обсуждением проблем исследований в образовательной сфере; 8 января 1938 года состоялось первое собрание, на котором Уэллса избрали председателем комиссии. Он подготовил большой доклад к конференции ассоциации, которая состоялась в Ноттингеме в сентябре. Говорил, что, несмотря на некоторые улучшения, детей и молодежь по-прежнему учат плохо. В университетах — мертвые языки, сто разновидностей литературоведения, но никакого обществоведения; в школах — еще хуже. Надо сформировать обязательный для всех учебных заведений минимум знаний, который должен получить учащийся, чтобы стать не просто выпускником, а гражданином: естественные науки, история, география, социология, политика и «навыки общественной деятельности». Уэллс представил подробную программу по этим предметам. Другие предметы — иностранные языки, музыка, физкультура и т. д. — тоже обязательны, но докладчик в этих материях некомпетентен и предлагает написать программы по ним тем, кто в этом разбирается. Руководители ассоциации приняли доклад позитивно, но массовая реакция преподавателей была очень прохладной. Учительский мир специфичен: в нем постоянно происходят реформы, но по сути он всегда остается консервативным. Чтобы было иначе, нужен пустячок — чтобы все самые умные, самые лучшие из нас шли в учителя…

* * *

Осенью Эйч Джи вновь отправился в Америку. Поездка была тяжелой и нервной. На восьмом десятке он великолепно выглядел — незнакомые давали ему на 20 лет меньше — и был очень активен, но возраст сказывался. У него обнаружился неврит — болезнь чрезвычайно мучительная, ему вырвали все зубы, у него болели уши, зрение ослабло. Он страдал от болей, был капризен, несколько раз переносил сроки поездки, жестоко торговался с организаторами; как подобает звезде, он представил «райдер»: чтобы к нему были приставлены персональные врачи, чтение лекций проходило в определенные часы, а подушки были такого качества, к какому он привык. Американцы согласились на всё. В конце октября он прибыл и провел в США около месяца. Вновь встречался с Рузвельтом и написал о его реформах несколько статей в «Кольерс». Побывал с экскурсией у Ниагарского водопада. Чувствовал себя плохо и прочел лекцию пять раз вместо запланированных десяти.

Лекция называлась «Интеллектуальная организация современного мира»; в первый раз она была прочитана в нью-йоркском Таун-холле и транслировалась по радио. Потом на ее основе была сформирована и вышла в 1938 году в издательстве «Метьюэн» брошюра «Всемирный Разум» (The World Brain), в которую также вошли прошлогодняя речь о мировой энциклопедии и еще несколько статей. Потом он развивал эту идею в работах 1942 года — «Наука и Всемирный Разум» и «Обзор Homo sapiens», в новой редакции «Схемы истории» и многих других текстах[113]. Так что это — Всемирный Разум? Завлекательное название для большой-пребольшой энциклопедии? Нет, это нечто более грандиозное.