Герберт Уэллс

Возможно, «Спящий» не был бы так ужасен, если бы его герой оказался тем же безликим, на любого проецируемым и оттого парадоксальным образом становящимся живым «я», как и в предыдущих романах. Но Уэллс взялся писать в третьем лице, причем о себе: «Он был фанатик-радикал, вернее социалист — энергичный, необузданный, дикий. Он вел жестокую полемику со своими противниками. Работал как лошадь и надорвался. Я помню его памфлеты. Какой-то бред сумасшедшего, но с огоньком. Там было много пророчеств…» Рискнем предположить, что автор в часы тоскливых бессонниц по-детски вообразил, как он, заснув на столетия, вдруг оказывается в вожделенном будущем, где «толпа ревела тысячами глоток: „Спящий! Это он! Он с нами наконец! С нами наш повелитель и властелин!“». И от него одного зависит спасение мира; и он спасет его… Писать о себе как о ком-то другом — прием коварный. «И, как откровение, блеснула у него новая мысль, что этот мир, теперешний мир, близок ему, а не тот, который он оставил так далеко за собой…» Не может человек, обладающий чувством слова, писать так ходульно от первого лица. «И, как откровение, блеснула у меня новая мысль» — нет, герой-невидимка так никогда бы не выразился, а сказал что-нибудь человеческое, нормальное. В журнальном варианте роман вдобавок имел ужасающе мелодраматическую концовку — герой умирал на руках доброго пастыря.

Роман тем не менее имел успех у читателей, которых заинтересовала картина жизни в XXII веке — тогдашние читатели не были так избалованы футурологией, как мы. Первооткрывателем Уэллс, правда, не оказался и тут: в 1888 году был бестселлером роман Эдварда Беллами «Взгляд назад», герой которого впал в кому и очнулся в 2000 году, когда в Америке установился социализм; в 1891-м Уильям Моррис издал книгу «Новости из ниоткуда» с похожим сюжетом.

В «Спящем» продолжилась оптимистическая нотка, появившаяся в «Войне миров»: человечество не безнадежно, если оно сознательно будет работать над собой, то может добиться чего-нибудь хорошего, во всяком случае, пытаться нужно. Многие, правда, поняли эту мысль в точности до наоборот. В русских дореволюционных переводах роман выходил под названием «После дождичка в четверг»; консервативная газета «Новое время» писала, что так как «картины самодельного рая», начиная еще с «алюминиевых дворцов» Чернышевского, перестали вызывать энтузиазм, должна была появиться утопия, идущая против течения, которая «показала бы размечтавшемуся человечеству, к чему могут привести мечты».

Как только завершилась публикация «Спящего» в «Графике», в «Пэлл-Мэлл мэгэзин» начали печатать состоящую из пяти новелл «Историю грядущих дней» [29]. Эта малоизвестная антиутопия похожа на «Спящего»: тот же Лондон будущего, ставший гигантским и уничтоживший сельское хозяйство, те же корпорации, правящие миром. Богатая девушка против воли отца соединяет свою судьбу с высококвалифицированным рабочим, они скрываются в заброшенной деревне, потом у них заканчиваются деньги, они вынуждены вернуться в город и стать чернорабочими, но в финале не без помощи добрых людей им удается вновь сделаться «средним классом». Несмотря на сентиментальный сюжет, вещь получилась более читабельная, нежели «Спящий»; она была включена в сборник «Истории о пространстве и времени», вышедший в издательстве «Харпер».

И «Спящий», и «История грядущих дней» позволяют опровергнуть распространенное обвинение в адрес Уэллса: речь о том самом «промывании мозгов». В обоих текстах говорится, что обучение в будущем заменено гипнозом: детям и взрослым вкладывают в головы готовые знания и мнения (как у Айзека Азимова в рассказе «Профессия»); по Уэллсу, именно это является одной из основных причин стагнации общества. Сам он в «Морали и цивилизации» говорил о необходимости программ этического обучения и воспитания, а не внушения, и всегда категорически противопоставлял одно другому.

* * *