Герда

– Не знаю, – пожал я плечами. – Есть, может, хотел.

Брякнул, и только потом понял, что как-то это звучит… Не очень оптимистически.

– Пойдем, тут недалеко уж. – Я взял Альку за руку и быстрым шагом направился к дачам.

Мрачный дачный поселок, я в таких никогда не бывал. Совсем без зелени, ну, то есть не совсем, так, мелкая травка вдоль заборов, но и та с трудом пробивалась сквозь сожженную прошлогоднюю. Заборы, как полагается, косые, не завалившиеся, а именно косые, построенные из подручных средств, из рекламных баннеров, из разобранной мебели, из ржавого кровельного железа, из всего. Даже из покрышек для трактора «Беларусь».

Вряд ли здесь поблизости Симбирцевы жили. Потому что помойка, а Симбирцевы любят чистоту, у них прапрапрадед из Германии, служил под предводительством гроссадмирала, или как там его, Миниха, так что орднунг у них в крови. Потому что железная дорога близко, а Симбирцевы любят тишину, у них на даче даже телевизора не водится, у них пруд, пианино и фото Столыпина на стене, с дарственной подписью, между прочим. Потому что и дома-то подходящего здесь не видно, вряд ли Симбирцевы стали бы ютиться в двухэтажных плохо крашенных курятниках с самодельными антеннами из вил на крышах.

Короче, Симбирцевыми тут не пахло.

– Здорово тут, – сказала Алька, но как-то неуверенно уже. – Можно… Можно в прятки играть…

Это точно. Прятаться здесь было где. Сараи, кучи веток, заросли. Раздолье. Но мне это раздолье совсем не нравилось. Потому что теперь мне казалось, что за нами наблюдают. Что кто-то смотрит на нас сквозь щели в заборах, крадется, прячется за банями, дышит, нюхает воздух, пытаясь уловить наши запахи, чуждые для этого места.

Мы шагали по дачной улице, пустынной, заросшей. Машины тут не ездили лет несколько, все заросло травой. Люди, впрочем, здесь, кажется, хаживали, некоторые следы их присутствия я обнаружил – окурки, бумажки, причем явно этой весны, свеженькие. И ощущение. Ну, что за нами следят, ощущение это меня не покидало. Я то и дело старался аккуратно оглядеться. Делал вид, что завязываю шнурки, или поднимаю камень, или спотыкался немного – и все время оглядывался по сторонам, стараясь уловить движение.

Ничего. Весна была на пике, но уже успела выцвести и потускнеть, а осенью тут, наверное, вообще вешалка, электричества нет…

А электричества на самом деле нет – провода обрезаны, и изоляторы на столбах разбиты, не, местечко нежилое.

– А как тут зимой живут? – спросила Алька.

– Зимой тут не живут, – ответил я. – Летом, похоже, тоже. Заброшенный поселок.

– Табличка, – указала пальцем Алька. – Видишь?!

Я не видел, зрение у Альки лучше, две строчки под единичкой, в космический отряд можно записываться.

Как она эту табличку углядела вообще? На куске фанеры, прибитом к столбу, написано маркером «Горюново, восьмая линия».

– Горюново, – прочитала Алька. – А почему Горюново-то? Навигатор же показывает, что тут Тенистый…

Она протянула мне телефон.

Ага. Если верить электронному экранчику, то действительно Тенистый.

– Карты старые, видимо, – предположил я. – Или… Или еще что-то…

– Наверное, модуль барахлит, – сказала Алька. – Я читала, что не очень хорошего качества попадаются… Что делать будем? В этом Горюнове, кажется, никого нет, как вымерли…

– Деревня проклятых, – страшно прошептал я. – Тут все вомперы…

– Вомперы в дачных поселках не живут, они в особняках. Тут вупыри, наверное.

– Вупыри в погребах.

– В подполах. Пойдем, а?

Пошли.

А Горюново на самом деле выглядело мертвечески.

Красок нет. Дачные домики серые, некрашеные, а крыши черные рубероидные или серые шиферные. Пугала, собранные из плащей, ржавых ведер, метел и всякой подручной дребедени, какие-то необычные. И, кажется, построенные одной рукой, каким-то пугальным мастером, или, точнее сказать, пугальным скульптором – сделано было художественно, я бы сказал, даже искусно, каждое пугало походило только на себя, в каждом просто пела индивидуальность.

Лица еще у них были. Точно из ничего сделанные. Вот вроде кусок ржавой жести торчит, а видно, что морда. Или ведро помятое, а помято так ловко, что в складках видно, что старуха ухмыляется. Одним словом, галерея современного искусства, вот уж не ожидал. Стал думать об этом. Странное все-таки это увлечение – строить пугала. Хотя каких только увлечений не бывает, вот тот же Симбирцев со своим…

Вдруг я услышал, что Алька рассказывает про кукол. Видимо, она тоже увидела пугало, и это натолкнуло ее на мысли про кукол, она недавно ходила на благотворительную кукольную распродажу, набралась там кукольной премудрости и теперь излагала ее мне. Про Египет, про Древний Китай и про тайских кукол-убийц, и про японских кукол, которые до сих пор делают в Хиросиме…

Она боялась. Очень. Нет, она рассказывала про кукол спокойно, рассудительно, однако я слышал страх. Да я и сам…

– Может, домой позвоним? – спросила Алька.

– Зачем? Чтобы мать вертолетов с полицией сюда понагнала? В цирке на прошлой неделе были.

– Ну да, – согласилась Алька. – Это точно. Лучше не звонить.