Герильеро

Искай и Катари радостно закивали и поднялись на четвереньки, ожидая приказаний. Но для начала следовало их накормить, чем Вася и занялся, ловко метая камни, к немалому восхищению зрителей. Кукурузные лепешки и жареные птички ушли влет и вскоре троица зашагала к великому Гудвину.

Дорога в местный Изумрудный город обходилась без желтого кирпича, а людоедов и саблезубых тигров на ней заменяли обычные полицейские. К ним в лапы путешественники попали в городке Комарапа, центре провинции Кабальеро. Оттого и полиции тут хватало, и даже имелась казарма, где стояла целая армейская рота.

Сото, дежуривший в тот день на рынке, опытным глазом вычленил из продающей и покупающей сутолоки нездешнюю троицу и остановил их для “проверки документов”. Таковых у индейцев, разумеется, не нашлось и Сото высвистал подкрепление, вести бродяг в участок. Знай Вася побольше о нравах боливийской полиции, он бы постарался вырваться и смыться, но воспитание XXI века с его верой в право и закон сыграло злую шутку. Местные фараоны немедленно пускали в ход дубинки при малейшем намеке на неповиновение и вот…

– Имя, фамилия? – приступил к делу писарь.

– Гжегож Бженчишчикевич, – заученно выплюнул студент.

Ну в самом же деле, не “Василий Егоров” и не “Тупак Амару”!

Спутники смотрели на него вытаращив глаза, а писарь лениво поднялся, лениво подошел к Васе и лениво спросил:

– Que???[19]

– Бженчиш…

Договорить не удалось – резкий, хорошо поставленный удар под ложечку вышиб из груди весь воздух, Вася согнулся пополам.

– Твое имя? – писарь повернулся к Искаю.

– Искай… Контиго, это мой брат Катари.

– А этот? – писарь брезгливо мотнул головой в сторону Васи, безуспешно хватавшего воздух ртом.

– Кузен, кузен наш, тоже Контиго.

– Куда шли?

Минут через десять с опросом было покончено, лейтенант тем временем докричался до Санта-Круса и появился из кабинета. Молодой парень, лет примерно двадцати пяти-шести, в зеркальных очках-каплях, шелковом шейном платке и со здоровенным хромированным револьвером в открытой кобуре нарочито жевал жвачку и вообще старался походить на американца. “Ковбой” – немедленно окрестил его самозванный касик.

– Это что за кабронес?[20] – судя по раздраженному тону, лейтенанту досталось при разговоре со столицей департамента.

– Бродяги, сеньор лейтенант!

– Документы, вещи?

– Бумаг никаких нет, из вещей вот, – писарь протянул “Собрание отчетов католических миссий” начальнику и показал на Васю, – у него нашли.

– Где украл?

– Мне дал ее падре Луис.

– Луис Эспиналь Кампос? – утвердительно переспросил лейтенант.

Вася кивнул, хотя не был уверен в фамилии иезуита.

– Все ему неймется, просветителю…

– Коммунист, наверное, – предположил вернувшийся Сото.

Лейтенант бросил на него уничтожающий взгляд.

– Книжки раздает… – проникновенно пояснил толстый полицейский и попятился к двери.

– Ладно, я знаю куда вас пристроить, – радостно осклабился ковбой. – Сото, ты домыл машину? Тогда заводи фургон, поедешь за мной.

– Куда?

– Не твоего ума дело.

– Добрый день, сеньоры! – вот уж чего-чего, а звонкого женского голоса в прокуренном участке ожидать можно было меньше всего.

Эффект этот голос произвел необычайный – все полицейские в помещении немедленно подобрали животы, расправили плечи и сделали грудь колесом. А лейтенант даже снял свои зеркалки и, включив излучение любезности на максимум, ринулся навстречу гостье.

Было из-за чего: несмотря на простое платье, отсутствие косметики и собранные в пучок волосы, девушка была стройна, молода и очень хороша собой. Настолько, что Вася, считавший себя поклонником блондинок, зачарованно смотрел, как брюнетка, следуя приглашению расстилавшегося перед ней лейтенанта, проследовала в кабинет.

Дверь закрылась, полицейские выдохнули и только молча делали друг другу многозначительные гримасы, а затем вернулись к своим делам. Вася прекратил таращится на дверь и с удивлением понял, что его спутники были единственными, кто не отреагировал на гостью.

А потом дверь приоткрылась и черные глаза внимательно осмотрели Васю, отчего он покрылся мурашками.

– Этот? Книгу? Знаете что, Фернандо, отдайте их мне. В школе как раз нужно отремонтировать класс, я думаю, они справятся.

– Но, сеньорита Исабель, они задержаные, я не могу без конвоя…

– Под мою ответственность?

Их вывели во двор перед одноэтажным зданием, крытым терракотовой черепицей. От прочих домиков в городке участок отличался лишь стеной с размашистой надписью Policia Boliviana и геральдическим кондором, изображенным шкодливой рукой местного художника-самоучки. О том, что это кондор, а не курица, догадываться приходилось по винтовке в когтях и белому венчику, намалеванному вокруг шеи пернатой твари.

Сото затолкал их в клетку, наваренную поверх полуторного джипа, на бортах которого еще можно было угадать белые звезды армии США. Лейтенант галантно усадил сеньориту в свой бежевый “Мерседес” и кавалькада тронулась.