Герильеро

И Вася углубился в мысли, где взять наручные часы и, самое главное, как научить индейцев ими пользоватся. Так-то они прекрасно определяли время и без них – час до рассвета, два часа после, сумерки, два часа после заката – но это никак не годилось для боевой синхронизации. “Сверим часы”, ага. И фонарики не помешали бы. И уоки-токи, если уж мечтать на всю катушку.

За этими мечтами час и пролетел, радостные возгласы полицейских на посту сменились сперва пением, затем ссорой, потом примирением и, наконец, происходящее свелось к невнятному бормотанию в стиле “Ты меня уважаешь?”.

– Быстро они накидались, – констатировал Искай.

– Опыт не пропьешь, – усмехнулся Вася и дал команду к выдвижению.

Дверь на пост даже не была заперта, а из шестерых полицейских только двое попытались подняться навстречу с грозным мычанием. И тут же плюхнулись обратно, получив в лоб от Римака и Катари. Следом двое боевиков вырубили и остальных и группа, выставив часового, принялась обчищать пост.

Не успел Вася порадоваться, что все прошло лучше, чем планировалось, как его возню с несгораемым шкафчиком прервал предсмертный хрип. Резко обернувшись, студент оторопел – Хосе методично резал полицейских одного за другим, и только на последнем прокололся, не сумел сделать это беззвучно.

– Ты что творишь? – прошипел Вася, когда подскочил к Хосе, припер его к стенке и взял за горло.

Боевик нервно дернул шеей, выскользнул из захвата и двинулся к окну.

– Этих свиней надо убивать всех поголовно!

Опять в Васином мозгу словно издалека сложилось понимание – такой боец может легко пойти вразнос. Он дернул Хосе за плечо и, не обращая внимания на нож в его руке, развернул к себе лицом.

– Ты не в Аргентине, гаучо! Твоя война там, а здесь, в Боливии, будешь делать только то, что мы решили, понял?

– Понял, понял, – недовольно скинул руку с плеча Хосе.

– А на выходе – только то, что прикажет командир!

– Да ясно, отстань ты уже от меня!

Вася просто осатанел. Он тряхнул Хосе за грудки и снова припер к стене так, что оказался нос к носу с аргентинцем.

– Не “отстань”, а “так точно, товарищ командир!” – прошипел он прямо в лицо боевика.

Глядя в глаза касику, Хосе отчетливо понял, что этот индеец куда более бешеный, чем он сам. И что Тупак не задумается убить за нарушение приказа.

– Так точно… товарищ командир…

– Свободен, – Вася толкнул Хосе вбок, – собирай оружие и патроны.

Повертев в руках нож, о котором он в стычке даже забыл думать, Хосе обтер его, сунул в ножны и, скептически хмыкнув, принялся за дело.

Стараясь не наступать в кровь, они собрали пистолеты, магазины к ним и вскрытый цинк с патронами. Найденной монтировкой Катари выломал дверцу несгораемого шкафа, откуда извлекли нетолстую пачку купюр и несколько конвертов с деньгами. Затем вырвали телефонные провода и засыпали все вокруг листьями коки из принесенного с собой мешка.

Что самое приятное в профессии партизана? Появляться там и тогда, где тебя совсем не ждут. Кусок мяса, сдобренный хитрыми отварами деда, уложил пса спать не сразу, но надежно, кабыздох только лениво приоткрыл глаз, когда группа кралась мимо него в дом коррехидора.

– Доброе утро, сеньор!

Хозяин, даром что спал, подскочил как будто его ткнули булавкой и оглядел гостей безумными глазами: две темные тени с повязками на лицах и тускло блестящими стволами пистолетов. Он шарахнулся к стене, прикрываясь натянутым на себя одеялом и вскрикнул:

– Помоги…

Но сильная рука заткнула ему рот, а сунутый в нос пистолет, остро пахший маслом и порохом, добавил сговорчивости.

– Не надо шуметь и никто не пострадает.

Коррехидор мелко затряс головой.

– Сеньор Гаррибия, вы же здесь главный? – спросила одна из теней и продолжила после трясения головой. – У нас в вашем кантоне бизнес. Небольшой, но очень серьезный, понимаете?

Вася говорил на испанском, старательно усиливая кастильский акцент, а сам тревожно думал, как там Хосе. Аргентинца после резни на посту он оставил снаружи вместе с Катари, тихо приказав последнему если что – придушить Хосе. Здоровяк только кивнул, вот уж на кого Вася мог положится… Искай должен контролировать служанку и, судя по тишине, у него все в порядке. Так что с коррехидором Вася беседовал на пару с Римаком.

– Мы очень хотим жить с вами в мире, но нам постоянно мешают. Вы бы не могли нам помочь?

Слегка придушенный мэр, которому, наконец-то освободили рот, еле слышно прошептал:

– Чем именно? Я готов, только скажите!

– Нам очень не нравится ваше внимание к одной айлью. Это мешает нашему бизнесу, понимаете?

– Но это не я! Это все полиция! – попытался перевести стрелки Гаррибия, но чуть не обосрался, когда услышал следующие жуткие слова гостя.

– Полиция нам больше не помешает. Никогда. Теперь дело за вами.

– Да-да. Конечно, я понимаю, – залебезил волостной предводитель, – можете рассчитывать… Клянусь Мадонной, я больше никогда…

– Не надо клясться, это грех, – почти ласково сказал гость, зажег ночник и сунул в руки хозяину бумагу и карандаш. – Пишите расписку.