Герильеро

«Проснись, боливиец!» — шло широким шрифтом по верху. Дальше текст состоял из расхожих левацких штампов и заканчивался призывами к немедленной социальной революции, уничтожению правящих классов, полной национализации и созданию трудовых лагерей. Неизвестный автор замешал содержимое настолько круто, что глаза полезли на лоб у всех.

— Эти листовки появились вчера в Кочабамбе. Подписаны неким «команданте Мигелем» из «Боливийской марксистской армии».

— Радио, — первым догадался Хосе и метнулся за транзистором.

Почти все станции, до которых удалось дотянутся, уже вещали о левых партизанах в горах и о решимости армии покончить с ними. Но что это были за партизаны, никто из присутствующих не понимал.

Глава 23 Республика в опасности

Пулемет пыхнул огнем, замолк и через мгновение выплюнул еще десяток гильз. Краем глаза Вася уловил, что Римак резво вскочил, подобрал свое хозяйство и со вторым номером метнулся дальше по склону. Не прошло и полминуты, как по оставленной позиции хлестнули пули с другой стороны, а чуть погодя все заволокло дымом и пылью от разрывов минометных мин. Над головами противно просвистели осколки и выбитая из камней крошка.

— Как думаешь, где минометы? — спросил касик, не отрываясь от прицела своего гаранда.

— В ущелье Хока, где родник, — тут же ответил Искай, — больше негде.

— Почему?

— Там ровная площадка и нет деревьев.

— А другие? — Вася все-таки пригнул голову, шальная мина разорвалась слишком близко.

— Либо далеко, либо вот, прямо перед нами, но там минометов не вижу, — Искай стряхнул с себя пыль и мелкие камешки, сыпанувшие сверху.

Вася сполз вниз и, пригибаясь за невысоким гребнем, пробежал в тыл, где у карты сидели сам команданте и радист-кубинец.

— Вот здесь, Кебрада-дель-Хоко, — ткнул он пальцем в значок родника. — Дай связь.

Радист передал ему микрофон с наушниками и касик, глядя в карту, продиктовал минометчикам координаты. Минута — и над ними противно засвистели мины, падая за разделявший две лощины отрог. Вася знал, что после трех-четырех залпов минометчики лихорадочно сворачиваются, хватают ствол, опорную плиту, двуногу, ящики с боекомплектом и во весь опор бегут подальше, подгоняемые командиром взвода.

Но ответки не последовало — наоборот, минометы армии замолчали, а вслед за ними понемногу закончилась и стрельба. В наступившей после грохота боя тишине были слышны только команды на отход с другой стороны ущелья, да вопли потревоженных тангара уррака, местных птиц, видом и поведением подозрительно напоминающих сорок.

Кажется, опять отбились. И вроде бы без потерь.

Вася давно потерял счет таким боям, последние два месяца состояли из непрерывных стычек, переходов и попыток добыть снабжение. С трофеями становилось все хуже — солдаты уже не отступали после первого удара, а наоборот, норовили закрепиться и не дать выйти из боя партизанам. Судя по всему, кто-то в армии допер, что здесь не Чакская война, и что тактике герильерос «бей и беги» необходимо противопоставить ее противоположность «стой и не отпускай». Возможно, нашелся сообразительный офицер, но не исключено, что новый метод подсказали гости из США.

В обычном пехотном бою у партизан против многократно превосходящих противников шансов не было — а против «свободной зоны» наступали три полка. 18-й «Виктория» из Кочабамбы, 6-й «Кампос» из Камири и 2-й «Сукре» из одноименного города. И очень похоже, что их если не довели до полного штата, то как минимум усилили подразделениями из других частей. По мнению разведки против герильерос бросили не меньше четырех тысяч человек, без малого треть всей боливийской армии.

В отличие от первого безалаберного натиска несколько месяцев назад за действиями военных ощущался план, однако как ни крутили штабные, разгадать его пока не выходило. Возможно, боливийские силы просто стремились уничтожить как можно больше партизан. И вот это было очень тяжело — многие не имевшие серьезного опыта отряды герильерос влипали в долговременные перестрелки. Откровенных поражений еще никто не понес, но вот число потерь среди партизан взлетело вверх, одних раненых по общинам раскидано почти сто человек.

У партизанского ядра и командиров, успевших набрать хоть немного опыта, дела шли малость получше, они щипали армию на переходах, делая порой всего несколько выстрелов и немедленно отходили. Но все равно накапливалась усталость и порой приходили малодушные мысли, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Отряд ускоренным шагом стекался в точку сбора и Вася уже думал, что на сегодня все, еще марш и можно будет упасть и заснуть, когда сверху донесся переходящий в рычание гул.

— Avion! — крикнул боец арьергарда.

И почти сразу из-за хребта вынырнул «мустанг», сверкнувший красным коком и вспышками на кромке крыла.

— В укрытие! Быстро!

Бойцы кинулись под невысокие деревья, а по распадку стеганули пулеметные очереди. Самолет с ревом прошел над ущельем и перешел в разворот.

— Бегом, уходим!

«Вот гадство, если они научатся действовать одновременно с пехотой, нам придется плохо».