Герман Геринг — маршал рейха

Он находился в своем штабе в бронепоезде и готовился к предстоящему совещанию с Муссолини, когда в Растенбурге, в легком деревянном здании, где на этот раз проходило совещание у фюрера, прогремел взрыв. Начальник штаба Резервной армии полковник Клаус фон Штауффенберг поставил портфель с бомбой около Гитлера, надеясь, что его разорвет на куски, чтобы потом осуществить военную смену власти.

Бомба убила генерала Кортена, начальника генерального штаба люфтваффе, смертельно ранила генерала Шмундта, адъютанта Гитлера, у Карла Боденшатца были повреждены барабанные перепонки и обожжены руки. Но Гитлер только оглох на одно ухо и получил ранение в руку. После волны арестов, пыток в гестапо и судов десятки высших офицеров были казнены, национальному герою Эрвину Роммелю была предоставлена возможность застрелиться.

Среди тех, кого арестовало гестапо, оказался племянник Геринга Эрнст, сын его прекрасной невестки Ильзы. В последний раз Геринг решил использовать свое влияние на Гитлера и спасти молодого человека. Он отправился прямо в ставку фюрера и, игнорируя Бормана, попытавшегося преградить ему путь, вломился к нему в бункер. Обратно он вышел улыбаясь и сказал Борману:

— Мой племянник должен быть немедленно освобожден. Просто смешно думать, что мой родственник может замешаться в эту толпу».

Через несколько дней он снова был в Каринхалле в окружении обожающих его женщин: Эммы, сестры Ольги, свояченицы Эльзы Зоннеман и невестки Ильзы Геринг и наслаждался их восторгами.

Они были все еще там, когда наступило 12 января 1945 года, пятьдесят второй день рождения Германа Геринга. И в то время как у них в ушах уже стоял грохот рушащейся германской империи, а неистовый фанатик в берлинском бункере готовился разменять последнее полугодие своего правления, домашние Геринга решили бросить вызов приближающейся катастрофе знатным пиром. На столе была икра из России, дичь и оленина из лесов Шорфхайде, сёмга из Данцига и последний гусиный паштет из Франции. К этому подавались водка, кларет, бургундское и столько шампанского и коньяка, сколько они были в силах выпить.

На праздновании был один незваный гость — неожиданно появился фельдмаршал Эрхард Мильх, чтобы высказать в этот день своему шефу добрые пожелания. Геринг, увидев его, был неприятно удивлен и пригласил к столу крайне неохотно. Словно извиняясь за роскошное пиршество, он сказал:

— Семейство Герингов всегда славилось добрым столом. И сейчас уже не время себе отказывать. В самом ближайшем будущем нас всех ожидает Genickschuss[24].

В конце застолья Геринг налил себе «Наполеона» (Мильху пришлось довольствоваться обычным коньяком) и, поднявшись, воскликнул:

— Хайль Гитлер! И, боже, помоги Германии!

В конце этого же дня, нежно сказав «до свидания» Эмме и остальным женщинам, он вместе с Мильхом вернулся в Берлин.

30 января 1945 года в лесу Шорфхайде был замечен советский разведывательный бронеавтомобиль. Каринхалле доживало свои последние недели.

Под грохот рушащегося рейха

Эмма и другие женщины Геринга были вывезены из Каринхалле 31 января 1945 года. Они отправились на юг в Берхтесгаден вместе с четырьмя грузовиками — первым из нескольких конвоев с произведениями искусства, которые Геринг начал вывозить из своей лесной резиденции.

К этому времени советские войска уже переправились через реку Нетце и вступили на территорию Пруссии. Но до Каринхалле война все еще не дошла. Решив защищать свой охотничий замок до последней возможности, Геринг разместил вокруг него целую парашютную дивизию и продолжал возвращаться в умиротворяющий покой своего любимого Шорфхайде всякий раз, когда оставаться в Берлине ему становилось невмоготу.

Здесь в середине февраля его навестил Шпеер. Как всегда, когда он находился в Каринхалле, рейхсмаршал был в своем традиционном охотничьем одеянии, со старинным кинжалом за поясом. Он выглядел уставшим и нездоровым, но пригласил Шпеера войти. Гость хорошо понимал его состояние.

«Гитлер уже давно сделал из него козла отпущения за все неудачи люфтваффе, — впоследствии писал Шпеер, — и на оперативных совещаниях постоянно оскорблял и унижал его. В отсутствие посторонних Герингу доставалось еще больше. Порой Гитлер так кричал на него, что было слышно в приемной, чему я не раз оказывался свидетелем».

В тот вечер Геринг и Шпеер, по-видимому, первый и единственный раз чувствовали взаимопонимание. Роберт Кропп накрыл им стол возле камина, поставив приборы и бокалы из фамильного сервиза Ротшильдов, и Геринг попросил его больше их не беспокоить. Шпеер откровенно и подробно рассказал о причинах своего глубокого разочарования в Адольфе Гитлере.