Герман Геринг — маршал рейха

19 апреля, через восемнадцать дней после первой атаки, они выяснили — как. В этот день Гарро вновь летел в свободном поиске, когда из-за поломки у него заглох мотор, и он спланировал на занятую германцами территорию, где был взят в плен прежде, чем успел сжечь свой летательный аппарат. Его отвели на допрос, а моноплан отбуксировали для изучения.

Одним из конструкторов, разрабатывающих аэропланы для германских военно-воздушных сил, был молодой голландец Антон-Герман-Жерар Фоккер, и в связи с тем, что новый, только что созданный им аппарат тоже был монопланом, схожим с тем, на котором прилетел Гарро, его пригласили обследовать захваченную машину и ее новое вооружение, наделавшее столько шума. Не смог бы он сконструировать что-нибудь в этом роде?

Фоккер, которого в скором времени признают одним из величайших авиаконструкторов мира, не имел до этого момента никакого представления о пулеметах, но после беглого осмотра оружия моноплана Гарро заявил встревоженным немцам, что сможет и гораздо лучше.

Это вооружение самоубийственно по своей сути, сказал он и показал на укрепленные сталью лопасти, пояснив: «Пули, пролетая через них, могут вырвать достаточно большой кусок, который выведет из строя машину, либо срикошетить и убить пилота. Пулемет можно использовать таким образом, только если его как следует синхронизировать».

Но это невозможно, решительно возразили немцы.

Это возможно, спокойно ответил Фоккер. Он вспомнил свое детство в Голландии и игры с приятелями, одна из которых заключалась в бросании камешков между вращающимися крыльями ветряных мельниц под Гарлемом. При этом существовала определенная хитрость: ты ждешь, когда крыло встанет вертикально, и бросаешь камешек прямо в него, и пока он долетит, на его месте оказывается пустота. Схожим же образом, с пулей вместо камня и пропеллером вместо мельничных крыльев, он решил подойти и к решению этой задачи.

Фоккер, человек в высшей степени самоуверенный, пообещал своим германским заказчикам, что решит проблему и создаст совершенный вариант авиационного пулемета Гарро за неделю. Поразительно, но Фоккер принес свой проект даже раньше срока. Просидев вместе с тремя своими испытанными помощниками сорок восемь часов без перерыва, он раскрыл секрет синхронизации и шесть дней спустя перегнал оснащенный пулеметом моноплан в Берлин для демонстрации. Немцы, осмотрев его, выразили сомнение, что он будет работать. Фоккер произвел показ на земле, но они все еще сомневались, что он будет так же действовать и в воздухе. Тогда Фоккер поднялся в воздух на триста метров и, развернувшись, направил нос аэроплана на кучу хлама в углу поля и открыл огонь. Пули не только разметали его цель — разлетаясь рикошетом по всему полю, они вынудили германских экспертов прятаться кто куда. Фоккер сделал это намеренно.

«Когда они пустились наутек, — написал он позднее, — я подумал, что теперь они никогда не забудут, что пулемет стреляет с воздуха так же смертоносно, как и на земле».

Все же немцы потребовали от него контрольного доказательства работы новой системы, которое можно было представить только в реальном воздушном бою, сбив вражеский аэроплан. Если Фоккер хочет получить деньги, которые были ему обещаны за его систему, в его собственных интересах произвести реальную демонстрацию, заключили немцы и лишь пожали плечами в ответ на его возражение, что он голландец, гражданин нейтральной страны и к тому же гражданский человек.

Развязка наступила в середине мая 1915 года. Антон Фоккер в мундире германского лейтенанта с фальшивым удостоверением в кармане однажды оказался за завтраком с рейнвейном в компании кронпринца Фридриха Вильгельма и шумной толпы германских авиаторов в шато недалеко от взлетного поля в Дуэ. Среди его сотрапезников были и Герман Геринг и Бруно Лёрцер, как и все остальные, возбужденные перспективами, открывающимися с появлением новой системы, работу которой Фоккер собирался показать на фронте этим полуднем. Герингу не терпелось увидеть в действии боевое изобретение Фоккера, которое, как он отлично понимал, было принципиальным для боевых действий в воздухе, однако проситься в сопровождающие смысла не имело — «Альбатрос», на котором летали они с Лёрцером, был слишком медлительным по сравнению с монопланом голландца.

Годы спустя, когда они с Фоккером уже стали друзьями, Геринг напомнил ему об этом завтраке и вспомнил, как он похлопал его по спине, «потому что тот выглядел таким несчастным и почти не притронулся к еде»…

— Я и был несчастным, — ответил Фоккер, — я никак не мог понять, как оказался в такой ситуации. Я не был военнослужащим, не собирался никого убивать. А если бы меня сбили или если бы я приземлился на вражеской территории, то был бы казнен как шпион. И совершенно справедливо.