Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

За пять часов до этого генерал Коллер спустился в долину, направляясь в свой временный штаб, расположенный в отеле «Хаус Гейгер» неподалеку от Берхтесгадена. Он практически не спал уже трое суток, но отдыхать в это время было некогда: телефон звонил беспрерывно, Генеральный штаб авиации должен был руководить многочисленными эскадрильями, которые сосредоточились на аэродромах Баварии, Австрии и Богемии, спасаясь от наступавших войск союзников. Ему также требовалось срочно выполнить поручение главнокомандующего – составить текст обращения к народу и вермахту… Но в 21 час ему сообщили по телефону из Генерального штаба люфтваффе в Берхтесгадене нечто странное: телефонная связь с виллой рейхсмаршала в Бергхофе прервана. Посланный на разведку в Оберзальцберг офицер не вернулся, а спустя некоторое время Коллер получил копию первой радиограммы, посланной во второй половине дня из бункера фюрера в Берлине. Потом последовали звонки из ОКЛ, из служб фельдмаршала Кессельринга, из Мюнхена, из Праги, из Зальцбурга… Наконец около полуночи, когда у Коллера с женой нашлось время поужинать, появился оберштурмбанфюрер СС Бредов. Встав навытяжку, он сказал:

«Господин генерал, прошу меня извинить. К огромному моему сожалению, я вынужден арестовать вас по приказу фюрера.

Коллер: Вам известна причина ареста?

Бредов: Нет.

Коллер: Где рейхсмаршал?

Бредов: Арестован.

Коллер: Браухич и окружение рейхсмаршала?

Бредов: Арестованы.

Коллер: Рейхсминистр Ламмерс и рейхсляйтер Бюлер?

Бредов: Арестованы.

Коллер: Тогда вы должны знать, почему арестовывают меня?

Бредов: Да.

Коллер: Должен вам заметить, что все, что сейчас происходит, какое-то безумие. Рейхсмаршал действовал честно, он всего лишь задал фюреру вопрос…»

В конце концов Коллер узнал, что на него наложен домашний арест. Выразив протест и заявив, что его арест – это наилучшее средство парализовать люфтваффе в тот момент, когда ему надо выполнить самую важную задачу за всю войну, Коллер вспомнил, что на его столе лежит проект обращения к вермахту и народу, которое он с трудом написал за пару часов до появления Бредова. Трудно было даже представить более компрометирующий документ, и Коллер незаметно сунул его в карман, прежде чем его отвели под конвоем в его спальню…

Но поспать ему так и не удалось: в 5 часов утра 24 апреля явился Бредов с сообщением, что по приказу фюрера генерал должен немедленно прибыть в Берлин. Коллер переспросил: «В Берлин?» И продолжил: «Я нахожусь под арестом, а если полечу в Берлин, то могу скрыться. Если только меня не будут сопровождать конвоиры из СС! Но об этом не может быть и речи! К тому же уже слишком поздно: я смогу вылететь не раньше 7 часов утра, а приземлиться в Берлине в светлое время суток невозможно.

Если мой самолет собьют, это не принесет никому никакой пользы…» Бредов ушел за новыми распоряжениями, потом вернулся и сказал, что Коллеру действительно не следует вылетать днем и что фюрер отменил распоряжение об его аресте. Зато генералу было строжайше запрещено входить в контакт с Герингом.

Тем временем в Оберзальцберге Геринг лишь тайком мог говорить с женой, так как все арестованные находились под неусыпным наблюдением. Стараясь утешить Эмму, он говорил: «Вот увидишь, завтра все устроится. Это какое-то недоразумение. […] Неужели ты хотя бы на секунду могла предположить, что меня приказал арестовать Гитлер? Меня, который двадцать три года был предан ему телом и душой? Поверь, я прекрасно знаю, кто отдал приказ об аресте».

Эмма тоже знала, но именно это ее и беспокоило… Новый день, 24 апреля, не принес никаких новостей извне, каждый арестант оставался в своей комнате под усиленной охраной. Но утром следующего дня послышался гул, который постепенно усиливался. Внезапно раздался рев сирены, и одновременно упали первые бомбы. Это был массированный налет на Бергхоф четырехмоторных бомбардировщиков «Ланкастер». Эсэсовцы спешно затолкали Геринга, его жену и дочь и его адъютантов в подвал виллы. Но даже в этом укрытии рейхсмаршалу не позволили общаться со своими близкими. Сразу же после того, как отбомбилась первая группа самолетов, офицер СС приказал всем перебраться в большое бетонное укрытие, устроенное в скале. В недостроенном убежище было неудобно, зато оно располагалось на глубине 30 метров и могло выдержать прямое попадание любой бомбы, что само по себе успокаивало, потому что начался второй налет. Через двадцать минут прозвучал отбой тревоги. Выйдя на воздух, арестанты смогли оценить ущерб от бомбардировок: казарма отряда СС и вилла фюрера оказались сильно повреждены, а половина виллы Геринга рухнула. Так что всем пришлось перебраться в бетонное укрытие…