Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

Накануне Дёниц направил адмирала фон Фридебурга в Гамбург, желая начать переговоры с маршалом Монтгомери. Переговоры закончились вечером 4 мая подписанием акта о частичной капитуляции всех немецких сухопутных войск, авиации и военного флота, находившихся на северо-западе Германии, в Голландии и Дании. После этого фон Фридебург вылетел в Реймс, где находилась штаб-квартира генерала Эйзенхауэра. Но там переговоры прервались уже во второй половине дня 5 мая, потому что главнокомандующий американскими войсками и слышать не желал о частичной капитуляции. Он потребовал от немцев полной и безоговорочной капитуляции на всех фронтах, включая Восточный. И тогда утром 6 мая гросс-адмирал Дёниц направил в Реймс генерала Йодля, наделив того всеми необходимыми полномочиями.

А тем временем американские и французские войска дошли до Берхтесгадена, и ОКВ на юге перенесло свой штаб в Цель-ам-Зее. Вскоре за ним последовали ОКЛ и начальник Генерального штаба Коллер. Он как мог старался ограничить разрушения, сопутствующие последним битвам. Ему также нужно было отыскать своего начальника, маршала Риттера фон Грейма, который ходил на костылях по какой-то баварской деревушке вместе с Ханной Рейч, обсуждая с ней химерические планы партизанской войны и подумывая о самоубийстве. Наконец, Коллеру требовалось организовать охрану своего бывшего начальника, разжалованного рейхсмаршала, которого Кессельринг недавно освободил из-под ареста своим приказом[639]. Шестого мая Коллер записал в своем дневнике: «Я должен увезти Геринга из Маутендорфа, так как есть опасность, что русские схватят его раньше американцев. Майор Зандман предложил перевезти его в Фишхорн на берегу озера Целлер […] и разместить в замке, принадлежащем как будто брату Фегелейна»[640]. Тот, конечно, отказался укрывать «предателя», но его честолюбие никого не тронуло: люфтваффе конфисковало его замок, после чего Герингу предложили покинуть Маутендорф и немедленно перебраться в Брук неподалеку от Цель-ам-Зее, где располагался замок Фишхорн[641].

Но с Германом Герингом все и всегда было непросто: теперь он отказался покидать Маутендорф, стал изображать из себя жертву остракизма и принялся настаивать на непременном своем участии в проходивших переговорах с западными союзниками. Шестого и седьмого мая все это нашло выражение в эпистолярном бреду огромного размаха. Первым адресатом Геринга стал адмирал Дёниц.

«Гросс-адмирал! Известно ли вам о той интриге, касающейся безопасности страны, которую вел против меня рейхсляйтер Борман, желая меня уничтожить? […] Все принятые в отношении меня меры осуществлялись на основании присланной Борманом радиограммы. […] Несмотря на мои требования, никто меня не допросил, а все мои попытки оправдаться были отклонены. Рейхсфюрер СС Гиммлер сможет вам подтвердить всю нелепость и размах этой интриги. Я только что узнал, что вы намерены направить Йодля к Эйзенхауэру для начала переговоров. Считаю, что в интересах страны целесообразно было бы, чтобы я параллельно с официальными переговорами Йодля смог неофициально встретиться с Эйзенхауэром для прямой беседы между двумя маршалами. Мои успехи в проведении всех переговоров за границей, которые мне поручал фюрер перед войной, ярко свидетельствуют о том, что я могу создать благоприятную атмосферу для переговоров Йодля. Кроме того, британцы и американцы продемонстрировали […] – это следует из заявлений их государственных деятелей в последние годы, – что они расположены ко мне более благоприятно, чем ко всем другим политическим руководителям Германии»[642].

Герман Геринг ни в чем не сомневался… Именно поэтому он написал два других письма «маршалу» Эйзенхауэру. Первое начиналось так:

«Ваше превосходительство! 23 апреля, как самый старший по званию высший офицер немецкой армии, я принял решение установить контакт с вами и сделать все от меня зависящее, чтобы обсудить основу соглашения, которое позволило бы остановить дальнейшее кровопролитие… В этот же день эсэсовцы арестовали меня вместе с семьей и моим окружением в Берхтесгадене, но не выполнили приказа о нашем уничтожении… И только сегодня я вновь обрел свободу в силу обстоятельств и благодаря вмешательству моих солдат из состава авиации.

Несмотря на все то, что произошло во время моего пребывания под арестом, прошу вас, Ваше превосходительство, принять меня, не беря на себя никаких обязательств, и позволить мне поговорить с вами как солдат с солдатом. И прошу вас предоставить мне пропуск для этой встречи и согласиться на то, чтобы я разместил мою семью и мое окружение под защитой американцев…»