Герман Геринг. Железный маршал

Теперь Гитлер смог начать говорить. Это была одна из его лучших речей. Через несколько минут фюрер завоевал симпатии всех присутствующих. Вначале Гитлер говорил спокойно, по ходу выступления наращивая пафос. Он объявил о сформировании общегерманского правительства, в котором себя назначил кайзером, а Людендорфа — министром обороны. В зале пронесся гул одобрения.

После этого Гитлер, Кар, Лоссов и Зайссер отправились в комнату за сценой. Фюрер показал им браунинг и сообщил, что в обойме осталось пять патронов: четыре — для предателей и пятый для того, чтобы застрелиться в случае неудачи выступления. Кар и его товарищи боялись поддержать путч, но и возражать Гитлеру не осмелились. Оставив баварских руководителей под охраной Ульриха Графа, вооружившегося пулеметом, и Рудольфа Гесса, Гитлер вернулся на сцену. Он объявил:

«Там сидят Кар, Лоссов и Зайссер в поисках правильного решения. Можно ли сказать им, что вы нас поддерживаете?»

«Да, да!» — донеслось из зала.

«В свободной Германии хватит места и автономной Баварии», — заверил присутствующих Гитлер. — Либо сегодня вечером начнется национальная немецкая революция, либо рассвет не наступит и мы все погибнем».

В этот момент на сцену поднялся Людендорф в парадном генеральском мундире при всех орденах. Гитлер направил его в комнату за сценой убеждать Кара, Лоссова и Зайссера, и генералу удалось успешно решить эту задачу. Под гром аплодисментов Кар заявил, что он поддерживает Гитлера и готов стать регентом Баварии до возвращения короля. Гитлер пожал Кару руку, а затем обрушился с гневной речью на «преступников, стоящих у власти в Берлине». Лоссов и Зайссер последовали примеру Кара и поддержали путч. После этого в зале воцарилось веселье. Народ потянулся к пивным кружкам. Штурмовики братались со сторонниками баварской независимости. В полночь Геринг послал к Карин своего соратника Эрнста Ганфштенгля по прозвищу Путци сообщить, что восстание завершилось полным успехом. Вместе с Путци в «Бюргербройкеллер» вернулась сестра Карин Фанни. Она сообщила, что, хотя у Карин по-прежнему жар, радостная весть ее взбодрила.

Гитлер не очень верил в то, что Кар и другие руководители Баварии искренне поддержали нацистов. Он приказал оставить баварских министров и высших полицейских чиновников под охраной штурмовиков в пивном зале на ночь.

Но Людендорф потребовал, чтобы Кару, Лоссову и Зайссеру позволили беспрепятственно покинуть «Бюргербройкеллер», раз они дали офицерское слово чести, что поддерживают восстание. И Гитлер в эйфории от близкой победы не стал возражать. Это оказалось роковой ошибкой.

Кар сразу же отбыл в Регенсбург, который объявил временной резиденцией баварского правительства. Лоссову, направившемуся в казармы рейхсвера, командир мюнхенского гарнизона генерал фон Даннер вручил приказ командующего рейхсвером генерала Ганса фон Секта подавить мятеж. Сект угрожал, что, если баварское командование будет медлить, он сам прибудет в Мюнхен с войсками из Берлина. Лоссов решил, что данное им слово чести вовсе не служит препятствием для выполнения приказа. Он начал стягивать в столицу Баварии подкрепления из других гарнизонов.

Ночью похолодало и пошел дождь со снегом. А утром на стенах домов были расклеены плакаты, объявлявшие НСДАП вне закона. В экстренном выпуске газеты «Пост» появилось заявление кронпринца баварского Рупрехта, отрицавшего какую-либо свою связь с Гитлером и Людендорфом. В том же номере было опубликовано и обращение к пастве мюнхенского кардинала Фаульхабера, осудившего путч.

Правда, большинство мюнхенских обывателей было на стороне Гитлера и нацистов. Прибывшие в город армейские подкрепления они встречали осуждающими криками: «Еврейские защитники! Предатели! Легавые! Хайль Гитлер, а Кара к черту!» Но сейчас важна была не народная поддержка, а вооруженная сила, которая оказалась на стороне баварских властей.

Гитлер, Геринг и Людендорф понимали, что плохо вооруженные штурмовики не выстоят против регулярных армейских частей, которые при необходимости смогут пустить в ход артиллерию. Гитлер предложил отвести всех бойцов НСДАП к югу от Мюнхена, на Розенгейм, и послать эмиссаров к Рупрехту, чтобы он выступил посредником между руководителями путча и баварскими властями. Людендорф, напротив, предложил действовать наступательно, двинув штурмовиков к центру города. Он рассчитывал, что солдаты перейдут на их сторону. На замечание кого-то из присутствовавших о том, что войска могут открыть огонь, Людендорф только усмехнулся:

«Скорее небо рухнет на землю, чем солдат рейхсвера выстрелит в меня!»