Герман Гессе, или Жизнь Мага

Гундерт вновь обрел Швабию: своих стариков-родителей, кузенов, друзей, людей отчаявшегося поколения. Воспоминания о наполеоновских армиях, топтавших землю Вюртемберга, и ненавистном вольтерианском духе уже рассеялись. Теперь, объединенные религиозным призывом, укрепившим их сердца, его близкие превратились в братьев по духу, погруженных в глубокую меланхолию, предающую их Господу в интимных и горьких молитвах. Более чем когда-либо Юлия прониклась идеями доктрины, грозным предопределением обрекающей каждого на почести либо проклятие. Так супруги Гундерты возвратились к истокам пиетизма, черпая из родной земли вдохновение, укрепляя через встречи и разлуки смысл своего миссионерского служения. Ради него нужно было пожертвовать всем. Особенно детьми, драгоценными дарами Господа, которые также обязаны созидать, разрушать и вновь созидать свою душу.

Перед возвращением в Индию Герман и Юлия доверили дядьям из Штутгарта заботу о своих сыновьях, определенных в лицей. Бабушке с дедушкой отдали Нан, восхитительного ребенка с голубыми глазами и золотыми кудрями. Но что делать с Марией? Родители долго решали, но в конце концов девочка осталась у богатого богомольца доктора Остертага, который охотно принимал детей миссионеров, отправлявшихся на служение. Его бездетная жена буквально влюбилась в маленькую бунтовщицу. Мария вспоминала: «Я была чертовкой во всем, часто рвала одежду, что стоило мне многочисленных царапин. У меня всегда где-нибудь был синяк, порез или разбита коленка».

У Остертагов она не раздумывая участвовала во всех забавах воспитанников. Игра в куклы вызывала у нее отвращение. Она предпочитала общество конюшего, что позволяло ей тайно брать гнедую лошадь. Наперекор падениям, она мчалась сквозь зарю по дороге, казалось, вновь обретая нежность отцовских рук: «Могущественная любовь связывала меня с прекрасной природой Господа. Она распространяла на меня чудесное сияние, и насколько я могла быть стремительной и озорной, весело играя с другими, настолько я была спокойна и глубоко взволнована, оказавшись где-то наедине с природой».

Красивая дочка Гундертов выделялась красноречием, уже твердо стоя в свои шесть лет на ногах: высокая, цветом лица навсегда запечатлевшая оттенок индийского солнца, с очень черными глазами и волосами, полными тем не менее яркого блеска. В день рождения ей разрешили пойти с воспитанниками в Маргретенский лес. Ее подружки плетут венки из плюща, подстерегают белок, водят хоровод; она покидает их, устремляется в кусты, продирается на полянку, покрытую мхом: «…Птицы щебечут в ветвях, в листве слышится шорох, и от какого-то безмерного предчувствия, от восхищения и глубокой тоски я кидаюсь в слезы». С этого момента ее существо разрывается от противоречивых страстей, и она пробует выразить их в песнях, рифмах, картинках, словах. Она несмело обращается к писательству. Гундерт, некогда баюкавший ее, как индийский сказочник, одарил ее музыкальностью, легкой, как дыхание. Где он, высокочтимый отец, так давно отсутствующий, что уже кажется забытым?

Она любит всё: прохожих в парке, доброго Остертага, старожил Штутгарта, тоже «с серебряными волосами», и Принца Руперта — лошадь, которую она целует в ноздри и водит на водопой. Она обожает Эмили, свою новую мать, хохочет со своими тетушками, украшает косы цветными лентами и, легкая и озорная, скачет по земле, которую воспринимает как первозданный райский сад. В ее ясных глазах распускаются цветы, проплывают облака, стираются, меняя друг друга, времена года, струятся ручьи, блестят рыболовные снасти и предрассветные звезды. Все отражается в них легко, бесшумно и ясно. Маленькая девочка обрела свой рай. Мрачный сатана, ее непременный спутник в Талатчери, вернулся в Индию вместе с деятельной Юлией. Но Мария больше не думала о нем.

И тем не менее в тот проклятый день она его увидела. Он принял облик полненькой преподавательницы по имени Лотте, которой были поручены обучение и охрана воспитанниц в Гундельдингене. Как демону удалось вновь появиться? Достаточно было одной сорвавшейся поездки в Штутгарт, куда воспитательница сопровождала малышку в гости к дедушке. Мария увидела молодую женщину в объятиях мужчины, который целовал ее прямо в губы, да так долго, что они опоздали на поезд. Вернувшись поздней ночью в пансионат, Лотте вынуждена была объясниться. Чтобы выпутаться, она солгала. Тоном ангельского чистосердечия она поведала вымышленную историю про неотесанного слугу, утерянный багаж, с бесстыдством вводя всех в заблуждение, а затем злобно преследовала ученицу, заставляя ее хранить молчание. С этого дня мир перевернулся: зло показало свое лицо. Оно имело определенный дух и характерные черты. Сатана существовал: светлая плоть, проницательный взгляд, приятный голос — он дышал рядом с нею, бросал тень на ее дни.