Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

О положении внутри его партии доктор Давид высказался следующим образом: он лично и руководители социал-демократического большинства еще и сегодня стоят на позиции, занятой в начале войны, защищать страну в час опасности, но немедленно протянуть противнику руку для заключения мира, если такой мир гарантирует существование и будущее немецкого народа. Поэтому надо соглашаться на военные кредиты, избегать забастовок и волнений, разъяснять рабочим массам необходимость стойкого поведения! Но он не стал скрывать от нас, что по мере хода войны, в связи с ухудшением экономического положения и возрастающими трудностями с продовольствием руководителям партии и профсоюзов становится все труднее обосновывать свои позиции. Все громче раздаются голоса тех, кто считает, что война слишком затянулась, что только страсть определенных кругов к завоеваниям отпугивает наших врагов и мешает миру, но что все равно хуже уже быть не может, и поэтому нужно как можно скорее заключить мир, даже с риском пойти на уступки и принести какие-то жертвы. При этом нельзя не учитывать также воззрения тех, кто связывает с неблагоприятным для Германии исходом войны крушение нынешней системы, банкротство буржуазии и тем самым осуществление своих социалистических чаяний. Перед лицом такого положения дел мы должны стремиться к тому, чтобы незамедлительно использовать каждую возможность мира и ни в коем случае не обрывать едва завязавшуюся нить переговоров, выдвигая неприемлемые для противника требования. Но если выяснится и станет известно социал-демократам – а это, несомненно, произойдет по линии Петербург – Стокгольм, что имелась возможность для заключения мира, которую мы уничтожили, выдвинув неприемлемые требования, то руководители его партии более не смогут держать своих людей в узде. Партия распадется, руководство сойдет со сцены и в результате начнутся забастовки, беспокойства, все это докатится до фронта и в итоге дело может кончиться революцией.

Мои сотрудники и я и во время предыдущих бесед, и в заключение нашей встречи всеми силами пытались убедить доктора Давида в том, что у нас хорошие перспективы и что самое многообещающее – это в решающий момент, в момент, когда мы наверху, поразить нашего злейшего врага в самое сердце, раньше времени выбить у него из рук оружие. Если же мы будем излишне усердно подчеркивать наше стремление к миру и нашу готовность на любые компромиссы и уступки во имя заключения мира, то наши противники, несомненно, расценят это как признак слабости и это обесценит все наши победы. Мы пытались доказать доктору Давиду, что дурной мир, даже если по нему Германия внешне будет установлена в прежних границах, на деле не восстановит статус quo ante, но создаст ослабленную Германию, возможности развития которой будут резко ограничены. Поэтому важнейшая задача руководителей – разъяснять рабочим и партийцам, что такое положение с чисто практической точки зрения, независимо от каких-либо патриотических мотивов, чревато самыми страшными опасностями для каждого. Сейчас каждый немец должен решить, хочет ли он обеспечить себе и своим близким работу, хлеб и перспективы, или же он готов под давлением беспощадного врага взвалить себе на плечи безрадостную участь народа, у которого перебиты крылья. В этой связи мы просили доктора Давида подумать также о том, что, кроме членов его партии, есть еще миллионы немцев, которые думают иначе и которые больше всего хотят достичь такого мира, который обеспечил бы Германии счастливое будущее и был бы достоин принесенных жертв.

Хотя в разговорах с доктором Давидом мы подробно обсудили все пункты и осветили все противоречия между позициями обеих сторон, беседы эти тем не менее велись с соблюдением всех формальностей, в обстановке взаимной вежливости и доброжелательности. Поэтому я не считаю эти переговоры совершенно бесполезными. Насколько наши аргументы повлияли на доктора Давида и насколько впечатления от его поездки по оккупированным областям настроили его в духе, полезном делу, – мы сможем убедиться вскоре, самое позднее в Стокгольме, куда господин Давид предполагает отбыть в конце месяца.

Германский посланник в Берне – в МИД Германии

Телеграмма № 956

Берн, 30 мая 1917 г. 31 мая, 0.30. Получено: 31 мая, 7.50

К телеграмме № 938

Совершенно секретно!

Советник Гоффман сказал мне, что он сильно сомневается насчет того, что Гримму следует дать позитивные данные о наших военных целях, так как тогда Гримму пришлось бы выступить в роли официального посланника, к которой его положение его не располагает. Он, напротив, рекомендовал Гримму какие-то общие установки, которые он мог бы использовать для укрепления в России партии сторонников мира[203].

Ромберг

Статс-секретарь иностранных дел – в миссию в Берне

Телеграмма № 641

Берлин, 31 мая 1917 г.