Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

Если после этого многообещающего начала он добьется положения в голландской прессе и поставит на ноги «Лигу мира», то игра уже будет стоить свеч. А вышеупомянутый план, вероятно, открывает еще большие возможности.

Ввиду описанных выше обстоятельств, я осмеливаюсь предложить Вашему превосходительству следующее: дать мне полномочия воспользоваться представившейся возможностью и выдать деньги, необходимые г-ну Футрану для ведения агитации среди его соотечественников в Голландии (что, по возможности, должно охватывать как можно больше людей) и для его работы в голландской печати. На первый месяц вряд ли понадобится более 600 гульденов, и этот месяц будет рассматриваться в качестве испытательного срока. Однако эти действия вполне могут быстро достичь неожиданно большого размаха, и именно поэтому я был бы благодарен за большую сумму денег с самого начала – скажем, 3 или 4 тысячи гульденов[202].

Я буду иметь честь докладывать Вашему превосходительству через определенные промежутки времени о дальнейшем развитии этого дела и о практическом воплощении его после испытательного срока.

Розен

Германский посланник в Болгарии – в МИД Германии

Телеграмма № 5

София, 21 мая 1917 г., 20.40. Получено: 22.55

Сегодня днем [генерал] Драгомиров письменно подтвердил получение письма от командующего Восточным фронтом. В ближайшие дни от него больше ждать нечего. Депутаты, которые хотели приезда Стеклова, пока, кажется, ничего не добились. Поэтому полковник фон Винтерфельдт и оба наших делегата завтра или послезавтра отбывают в Митаву или Берлин. Я в среду днем буду в МИДе.

Розенберг

Статс-секретарь иностранных дел – представителю МИД при императорском дворе

Телеграмма № 1010

Берлин, 29 мая 1917 г.

Посланник в Софии телеграфировал нам от 28 мая следующее:

«Во время моего последнего визита М. Радославов выразил сомнение в способностях Керенского к эффективным действиям и сказал, что, если дела пойдут так и дальше, нам нужно будет решить, оставаться ли нам просто зрителями или двинуться в наступление.

Радославов говорил об этом и с моим австро-венгерским коллегой, который сообщил мне, что он согласен с Радославовым и что мы, если, конечно, будем располагать достаточными силами, должны объявить России сроки, после истечения которых мы перестанем считать наши гарантии мира обязательными для себя.

Добрович, глава Тайного Совета (считают, что он выражает мнение Его Величества), когда я обратился к нему за разъяснениями, посоветовал придерживаться линии активных действий, сказав, что Россия уже достаточно долго пользуется перемирием и не соблазнится на предложение сепаратного мира.

Король Фердинанд и М. Радославов во время своего предстоящего визита поднимут, вероятно, эти вопросы».

Я же и сейчас придерживаюсь мнения, что наступать мы не должны, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против нас. С другой стороны, мне кажется, стоит решить, не прекратить ли на время переговоры между окопами на передовой, приведя русским в качестве причины довод, что мы не ожидаем от этих переговоров никакого результата, поскольку Временное правительство, под давлением Франции и Англии, решило продолжать войну. Это надо сказать им в такой форме, чтобы они не заподозрили нас в намерении перейти в наступление.

Циммерман

Канцлер – в МИД Германии

Телеграмма № 938

Берн, 29 мая 1917 г., 23.30. Получено: 30 мая, 4.45

Совершенно секретно!

Государственный советник Гоффман сегодня прочитал мне телеграмму советника Гримма из Петербурга, пересланную ему через посредство швейцарского посланника.

«Влиятельные круги в Петербурге понимают, что по причинам политического, военного и экономического характера нужно заключить мир. Франция тормозит этот процесс, Англия – препятствует ему. В ближайшее время следует рассчитывать на усиление давления на мирное движение.

Вопрос о рабочей конференции в Стокгольме развивается в благоприятном направлении. Развитию дел в России в сторону мира может помешать лишь наступление Германии. Поэтому он, Гримм, просит советника Гоффмана сообщить ему наши военные цели (если Гоффману они известны), чтобы он мог продолжать свою деятельность в Петербурге на основе этих данных. Он пробудет в Петербурге еще десять дней».

Советник Гоффман попросил меня просить Ваше превосходительство дать ему какие-нибудь сведения относительно наших военных целей, которые он мог сообщить Гримму. Он считает полезным и далее не обрывать ниточку, которую Гримм протянул к значительным фигурам в Петербурге.

Относительно наступления я сказал советнику Гоффману, что я полагаю, что могу заверить его, что мы о таковом не думаем.

Прошу сообщить ответ телеграммой.

Бетман-Гольвег