Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

За последние две недели положение резко обострилось. На нас надвигается голод, его пытаются задушить террором. Большевистский кулак громит всех подряд. Людей спокойно расстреливают сотнями. Все это само по себе еще не так плохо, но теперь уже не может быть никаких сомнений в том, что материальные ресурсы большевиков на исходе. Запасы горючего для машин иссякают, и даже на латвийских солдат, сидящих в грузовиках, больше нельзя полагаться – не говоря уже о рабочих и крестьянах. Большевики страшно нервничают, вероятно чувствуя приближение конца, и поэтому крысы начинают заблаговременно покидать тонущий корабль. Никто не в состоянии предсказать, как они встретят свой конец, а их агония может продлиться еще несколько недель. Может быть, они попытаются бежать в Нижний или в Екатеринбург. Может быть, они собираются в отчаянии упиться собственной кровью, а может, они предложат нам убраться, чтобы разорвать Брестский договор – который они называют «передышкой» – и тем самым их компромисс с типичным империализмом, спасши таким образом в свой смертный миг свое революционное сознание. Поступки этих людей абсолютно непредсказуемы, особенно в состоянии отчаяния. Кроме того, они снова уверовали, что все более обнажающаяся «военная диктатура» в Германии вызывает огромное сопротивление, особенно в результате дальнейшего продвижения на восток, и что это должно привести к революции. Это недавно написал Сокольников[287], основываясь, очевидно, на сообщениях Иоффе.

В настоящий момент террор, кажется, придал им немного сил, но, несмотря на это, Карахан засунул оригинал Брестского договора в свой письменный стол. Он собирается захватить его с собой в Америку и там продать, заработав огромные деньги на подписи императора.

Мы, конечно, не должны прислушиваться к воплям буржуазии, умоляющей нас о помощи и восстановлении порядка, но нам тем не менее следует принять в расчет одну серьезную возможность – а именно возможность восстановления буржуазной России с помощью Антанты. Здесь имеются чехословацкие войска, в Архангельске стоят англичане и французы, имеются офицерские ассоциации и партийные организации. Радость освобождения от большевистского террора может помочь стране справиться с некоторыми экономическими проблемами, а открытие банков и возобновление свободной торговли может существенно поправить дела. Если это случится, то Украина с ее киевскими кадетами и гетманом Скоропадским[288] окончательно снимет украинскую вуаль и объединится с Великороссией. Мы окажемся в крайне сложном положении – нам придется либо противостоять мощному движению, имея всего несколько дивизий, либо оказаться вынужденными принять это движение. Говоря конкретно, это означает, что мы должны протянуть нить к Оренбургу и Сибири над головой генерала Краснова[289], держать втайне наготове кавалерию, ориентировав ее на Москву, подготовить будущее правительство, с которым мы могли бы войти в согласие, исследовав для этой цели как можно глубже ряды кадетов (чтобы, при необходимости, также скомпрометировать их) и, наконец, пересмотреть пункты Брестского договора, направленные против экономической гегемонии в России, а именно воссоединить Украину с Россией и что-нибудь придумать с Эстонией и Латвией, которые мы могли бы потом снова продать назад России. Помогать возрождению России, которая снова станет империалистической, перспектива не из приятных, но такое развитие событий может оказаться неизбежным, потому что, в связи с полной нестабильностью Рады (как я и все прочие это понимают), всякая мысль о продолжительной независимости Украины становится фантастической, а объединенная русская душа обладает, несмотря ни на что, редкостной витальностью. Украина падет вместе с большевиками. «Свершившийся факт» династии в Киеве может несколько продлить существование этого искусственного государства, но не более того. Что касается моей работы здесь, то аппарат наших объединенных соперников, которые выступают в самых разных ролях, крайне мощен, и наши обесцененные рубли исчезают с небывалой скоростью.

Прошу извинить меня за это лирическое отступление о состоянии хаоса, который, даже со здешней точки зрения, уже совершенно невыносим.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш и пр. Рицлер

P. S. Сегодня положение как будто несколько улучшилось. Террор, верно, оказал свое воздействие, нарушив планы заговорщиков. Правда, голод становится все более угрожающим, и, поскольку народ считает, что на юге колосятся поля пшеницы, нас винят – и не без оснований – за нехватку хлеба, керосина и угля. Тем не менее у нас, может быть, есть еще 6 – 8 недель для того, чтобы решить, можем ли рисковать, что состояние хаоса бросит страну в объятия Антанты – и тогда все наши экономические интересы погибнут, или же, ради спасения наших естественных ресурсов, нам придется установить здесь буржуазный режим, с которым мы можем достичь соглашения.

Статс-секретарь иностранных дел – министру финансов

Берлин, 8 июня 1918 г.

Дорогой Редерн!