Германия на заре фашизма

Как следует из его заявлений, Браун не был даже уверен, что его сопротивление будет законным, и его опасения разделяли многие другие лидеры социалистов. Также и по этой причине все они заранее согласились только на жалобу в судебные инстанции и не желали, что бы ни случилось, «(отступать от законодательных основ конституции». Формулировка решения была предназначена не только для маскировки их слабости – она являлась отражением не оставлявшего их чувства, что, возможно, действия Папена в конечном счете не являются незаконными. Учитывая результаты выборов в ландтаг, написал один депутат в «Социалистише монатсхефте», акция не была абсолютно несовместимой с духом конституции. Эту точку зрения Северинг считал заслуживающей внимания. Браун тоже верил, что, не говоря уже о безнадежности сопротивления, оно являлось недопустимым, поскольку бросало вызов воле народа, пусть и введенного в заблуждение. Прусские социалисты подчинились навязанному им решению (как и поддержали Гинденбурга во время президентских выборов) из – за отсутствия реальной альтернативы. Как позже признавали Браун и Гржезински, начни они борьбу, то не знали бы, за что сражаться.

Если лидеры социалистов и считали, что не имеют права бороться против Папена, они все же не оставляли надежды, что удар Папена повернет вспять антиреспубликанское течение. Судя по всему, они думали, что этот удар откроет глаза многим на опасности диктатуры, и ожидали обрести на грядущих выборах в рейхстаг новых сторонников.

Увы, социалисты снова неправильно поняли приметы времени: народное недовольство парламентской системой постоянно росло. Понимая это, нацисты сделали партию «Центра» и социалистов основной мишенью своей кампании. И хотя они в первое время воздерживались от прямых нападок на правительство Папена и президента, все же высказывали подозрение, что те имеют связи с левыми. Правительство Папена было назначено не национал – социалистами, а президентом рейха, а последнего, как неоднократно повторял Гитлер, избрали центристы и социалисты. Эта тема звучала на тысячах митингов и сопровождалась обвинениями Гинденбурга в том, что он на протяжении семи лет терпел безобразия, творимые центристами и социал – демократами.

Поскольку главным вопросом кампании было, конечно, будущее правительства Папена, последний оказался в удивительно невыгодном положении для представления своей позиции стране. Было предпринято несколько новых попыток основать «партию Гинденбурга», руководимую такими людьми, как Яррес и Эккенер, чтобы обеспечить правительство рупором, а его сторонников – средствами для выражения своего одобрения. Но эти попытки снова оказались неудачными, отчасти из – за вмешательства имущественных интересов и личного соперничества, но главным образом потому, что нельзя было рассчитывать на поддержку Гинденбурга, да и Папен не желал обременять себя клеймом партийности. Правительство, таким образом, могло иметь только косвенную поддержку путем голосования за Немецкую национальную или Немецкую рабочую партию, наиболее близкие кабинету по своей политической и социально – экономической позиции. Ни один из указанных вариантов не был приемлемым для тех, кто не поддерживал эти партии. Тупое упрямство Гугенберга отталкивало многих, кому импонировала находчивость Папена, а народная партия Дингельда, казалось, была обречена на участь мелкой отколовшейся партии. Однако Шлейхер, всегда бывший большим реалистом, чем Папен, ценил любые успехи, которых могли добиться эти партии, и выделял для их кампании средства из фондов, сформированных его друзьями из промышленных кругов. И все же такая помощь не могла остановить упадка этих партий: на выборах Немецкая национальная партия потеряла более 300 000 голосов, а Немецкая народная партия – более миллиона. Имеющее в оппозиции нацистов, центристов, социалистов и коммунистов правительство не пользовалось доверием народа. Этот вывод, сделанный на основании результатов выборов, являлся несомненным.