Германия в ХХ веке

Граничившее с авантюризмом наступление советского руководства в берлинском вопросе только затянуло принятие реальных решений, способных стабилизировать ситуацию вокруг бывшей столицы Германии. Ставший в 1960 г. после смерти Пика официальным главой государства (пост президента был заменен постом председателя Госсовета ГДР) Ульбрихт неоднократно требовал от Москвы согласия на то, чтобы «закрыть берлинскую дыру», справедливо указывая, что в противном случае дни ГДР будут сочтены. Ввиду того, что его собственные ультиматумы не приводили к ожидаемым результатам, Хрущев шаг за шагом уступал нажиму «товарища Вальтера». Окончательное добро закрытию внутриберлинской границы было дано на совещании руководителей государств Варшавского договора, созванном по инициативе Ульбрихта в Берлине с 3 по 5 августа 1961 г. Выступая перед собравшимися, лидер ГДР нарисовал драматическую картину «открытой границы», через которую западногерманские и американские агентства вербуют граждан его страны, и выразил готовность к самым решительным действиям для пресечения подобной «торговли людьми». О политических причинах бегства людей из ГДР на совещании не было сказано ни слова.

Ровно через неделю, в ночь на воскресенье 13 августа 1961 на всем протяжении границы между советским и западными секторами Берлина началось возведение бетонной стены. Ульбрихт выполнил устное требование Хрущева: «Ни миллиметра дальше». Уже утром легально перейти эту линию, отмеченную во многих местах лишь наспех проложенными рядами колючей проволоки, было невозможно. Первое время люди преодолевали заграждения под покровом ночи, прыгали из окон зданий, вплотную прилегавших к линии, в одну ночь объявленной государственной границей ГДР. Все это стало неистощимым информационным поводом для западногерманской прессы, отныне в течение без малого тридцати лет сообщавшей на первых полосах о каждом случае бегства через стену. Снаряжение неистощимых на выдумку беглецов, перебиравшихся на Запад вплавь, по воздуху или подземным коммуникациям, пополняло экспозицию уникального музея, открывшегося неподалеку от американского контрольно-пропускного пункта. В Западной Берлине по-явилась целая профессия проводников (Fluchthelfer), далеко не все из которых работали бескорыстно. Туннелями, прорытыми под стеной (самый длинный из них достигал 140 метров), пользовались не только жители ГДР, переправлявшиеся проводниками на Запад, но и агенты спецслужб.

Стена расколола надвое живое тело одного из крупнейших городов Европы. 53 тыс. жителей ГДР работали в Западном Берлине, многие западноберлинцы учились в Университете имени Гумбольдта, находившемся в советском секторе города. Через несколько дней в соседний дом, оказавшийся «за стеной», нельзя было даже позвонить по телефону. Городские управы и в Восточном, и в Западном Берлине столкнулись с огромными инфраструктурными проблемами – замуровывались станции метро, переносились трамвайные линии, прокладывались новые коммуникации. Под контролем полиции и пограничников ГДР сносились вполне пригодные для жизни здания, чтобы обеспечить положенную в таких случаях «нейтральную полосу». Пропаганда СЕПГ, называвшая события 13 августа 1961 г. «возведением антифашистского защитного вала», лишний раз демонстрировала неспособность государства говорить со своими подданными языком правды. На самом деле их перманентный конфликт загонялся внутрь, переносился из области «голосования ногами» в другие сферы, дававшие власти выигрыш во времени, но исключавшие возможность окончательного примирения.

Несравненно большим было символическое значение берлинской стены не только для обоих германских государств, но и для всей послевоенной Европы. Бетонная материализация «железного занавеса» завершила собой построение социалистического лагеря в восточной части континента. Западные державы в целом спокойно отреагировали на окончательный раздел Берлина, так как их права не были нарушены. Консервация status quo заставила их искать новую стратегию сосуществования с СССР и его союзниками. Как это ни парадоксально, берлинская стена открыла дорогу разрядке международной напряженности в середине 60-х гг. В договоре о дружбе и сотрудничестве, подписанном Советским Союзом и ГДР 12 июня 1964 г., появилось упоминание о Западном Берлине как «самостоятельном политическом образовании», хотя де-факто эта часть города являлась анклавом ФРГ.

Появление берлинской стены знаменовало собой «второе рождение восточногерманской диктатуры» (Д. Стариц), ибо не только нейтрализовало воздействие на ГДР западногерманского магнита, но и вынудило жителей республики устраиваться в новых условиях всерьез и надолго. Многим из них действительно «спокойнее жилось под сенью стены. Мучительного выбора: бежать или остаться, больше не было» (Г.де Бруйн). Пропаганда СЕПГ выдвинула новый лозунг: «Мы все нужны республике, республика нужна всем нам», делая ставку уже не на воспитание самоотверженных строителей социализма, на политическую нейтрализацию тех, кто не попал в эту когорту.