Германия в ХХ веке

Наличие «братских стран социализма» избавляло и власть, и общество в послесталинском СССР от комплекса осажденной крепости, размывало бескомпромиссность официальной идеологии. Общественные контакты, прежде всего молодежные, расширяли познавательный горизонт советских граждан, знакомили с европейской культурой производства и потребления, умением отдыхать, раскованностью в быту и личной жизни. Достаточно вспомнить о том, что мировая мода приходила к советским женщинам в основном со страниц журналов, печатавшихся в ГДР. Если в отношениях «верхов» преобладали парадные мероприятия и плановые отчеты о состоявшейся дружбе, то большинство населения обеих стран разделяло понимание того, что мы «скованы одной цепью, связаны одной целью». Прошедшее десятилетие показало беспредметность споров о том, кто кого кормил и одевал – СССР и ГДР были нужны друг другу, являясь частью единого целого. Брак по расчету, определенный волей правящих элит, протекал спокойно и несчастливо. В таких случаях после расставания супруги испытывают скорее не вражду, а взаимное облегчение и в то же время неосознанную ностальгию по совместному прошлому.

Не менее эмоциональным было и отношение советского общества к исчезновению ГДР с политической карты Европы. Понятная горечь ветеранов войны («за что кровь проливали») сочеталась с растущим разочарованием «верхов» в идеалах горбачевской перестройки. Вот мнение начальника информационно-аналитического отдела аппарата советской внешней разведки в Берлине, очевидца событий 1989-1990 гг. И.Н. Кузьмина: «Чувство тревоги в связи с происходившим отягощалось сознанием того, что падение ГДР ведет к подрыву позиций нашей собственной страны как великой державы и окажет отрицательное влияние на ее дальнейшее развитие, которое и без того вступило в трудную и непредсказуемую фазу. К тому же крах ГДР означал крушение одной из моделей социализма, с которой многие из нас связывали надежды на будущее, реального социализма с широкими социальными гарантиями, относительным изобилием в магазинах, порядком на улицах, сносно функционирующим сервисом». Гарантии торговой марки «сделано в Германии» распространялись даже на такой специфический товар, как общественный строй, и скоротечное завершение истории ГДР поставило крест на «социалистическом выборе» Горбачева.

Впрочем, в 1990 г. далеко не все были заражены историческим пессимизмом, в среде интеллигенции преобладало сочувственно-позитивное отношение к событиям в Восточной Европе. Многим казалось, что падение там коммунистических режимов освободит Советский Союз от непосильного груза, кредиты благодарности поставят его на ноги, и «мы пойдем иным путем». Среди политических радикалов раздавались даже призывы добровольно отдаться Западу, подобно тому, как восточные немцы были отданы на поруки западным. Время бодрящих иллюзий оказалось весьма скоротечным. Эпилог истории ГДР, сопровождавшийся рефреном «слишком поздно», всего лишь на один год предвосхитил развитие событий в СССР. «В конченом счете распад Советского Союза оказался – пусть даже невольным – результатом объединения Германии» (Г.К. Рупп).

Глава 9 Объединенная Германия в новой Европе

Ключевые моменты «самой новейшей» истории Германии являются предметом активного изучения политологов и социологов, которые не спешат отдавать исследовательскую инициативу в руки представителей исторического цеха. Действительно, применительно к 90-м гг. можно говорить только о «протоистории», когда еще не сформировался каркас событий и процессов, способный нести на себе целостную картину «прошедшего» прошлого. Поэтому заключительная глава будет носить характер «зарисовок с натуры» со всемы вытекающими отсюда плюсами и минусами. В ней будет особенно много цифр – за этим стоит не столько стремление автора спрятаться от оценивающих суждений, сколько специфика современности, способной перевести на язык статистики и математики любые проявления общественного развития. Данные экономического роста или результаты социологических опросов отражают его противоречивые тенденции, которые пока трудно описать с помощью исторических дат и законченных образов. Пожалуй, только сфера внешней политики сохраняет на сегодняшний день консервативную привязанность к последним, хотя и здесь процессы европейской интеграции и хозяйственной глобализации ограничивают возможности традиционных методов исторического анализа.