Германия в ХХ веке

Последнее требование национал-социалистов, заинтересованных в наращивании своих избирательных успехов, заключалось в скорейшем проведении новых выборов. Оно противоречило стратегии Папена, но было поддержано Гинденбургом, не желавшим нарушать букву Веймарской конституции. 31 июля 1932 г. граждане Веймарской республики вновь пришли к урнам для голосования. Надежды социал-демократов на то, что избиратели скажут свое «нет» «кабинету баронов», оправдались лишь отчасти – из-за своей тихой капитуляции в Пруссии партия получила на 3 % голосов меньше, чем в сентябре 1930 г. Итоги выборов стали подлинным триумфом НСДАП, бросившей на них всю мощь своего пропагандистского аппарата и фанатизм своих приверженцев. За нее проголосовало более трети избирателей, значительное число которых впервые воспользовалось этим правом – 37,4 %. В лагере рейхспрезидента очередная победа национал-социалистов была воспринята со смешанными чувствами. Министры разделились на два лагеря – на тех, кто выступал за установление президентской диктатуры для недопущения «коричневой революции сверху», и на тех, кто видел путь к нормализации в том, чтобы «назначить главного браконьера лесничим». В конечном счете победили сторонники тактики «приручения» в главе с рейхсканцлером.

После выборов за Гитлером как потенциальным участником правительства развернулась настоящая охота – массовое влияние его партии представлялось весьма лакомым кусочком политикам элитарной пробы. Гитлер встал на позицию «все или ничего», потребовав для себя пост рейхсканцлера. На переговорах 6 августа Шлейхеру удалось отстоять для себя лишь пост военного министра, и он посчитал это достаточным условием для того, чтобы дать «зеленый свет» национал-социалистам. На следующий день Геббельс записал в своем дневнике: «Все произойдет на этой неделе. Шеф станет рейхсканцлером и премьер-министром Пруссии… Если рейхстаг не проголосует за предоставление чрезвычайных полномочий, пусть отправляется по домам… Мы никогда не откажемся от власти, разве что нас вынесут оттуда в качестве трупов».

Под давлением Папена Гинденбург согласился побеседовать с Гитлером. Накануне их встречи 13 августа последний отдал приказ о сборе отрядов штурмовиков вокруг Берлина – пример «похода на Рим» Муссолини не давал ему покоя. Пока это было лишь дополнительным рычагом давления на власть. Гитлер помнил о провале «пивного путча» и в конечном счете предпочел длительную осаду рейхспрезидента. Ее первый этап завершился жестоким разочарованием обеих сторон. Гинденбург был взбешен заносчивостью «богемского ефрейтора», повторившего свои требования и отказавшегося выступать в роли младшего партнера в какой бы то ни было коалиции. На следующий день президентская пресс-служба дементировала неумеренные амбиции лидера НСДАП, «отказавшегося поддержать идею национального правительства». В обычное время столь жесткое заявление нанесло бы непоправимый ущерб его политическому имиджу. Однако в условиях кризиса законной власти это пошло только на пользу Гитлеру – среди растерянных фигур полусвета он, публичный политик и прекрасный оратор, смотрелся очень выигрышно. Его образ вполне соответствовал тому типу харизматического лидера, который способен возглавить толпу в дни великих потрясений.

В день своего первого рабочего заседания 12 сентября 1932 г. рейхстаг, в котором НСДАП и КПГ обладали абсолютным большинством и который не оставлял никаких шансов на вотум доверия Папену, был распущен. И вновь Гинденбург не решился на формальное устранение парламента из политической жизни страны, посчитав, что высшая точка кризиса еще не достигнута. На выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 г. надеждам национал-социалистов на получение абсолютного большинства голосов не суждено было сбыться, напротив, НСДАП потеряла 4 % голосов. Отвернувшиеся от нее избиратели возвращались к традиционным предпочтениям – партия Гугенберга ровно на треть увеличила число своих избирателей. Казалось, выжидательная тактика Гинденбурга принесла свои плоды и его окружение могло всерьез заняться планами установления стабильного авторитарного правления. Но президент продолжал настаивать на формировании правительства, способного получить парламентскую поддержку.