Германо-польская война

Польское военное командование располагало достаточными сведениями и временем, чтобы не быть застигнутым врасплох. И если польская армия все же вступила в войну неотмобилизованной и неготовой, то это было результатом крупного военно-политического просчета польского руководства, связанного, в частности, с недобросовестной политической игрой западных союзников Польши. Подписание 25 августа договора о взаимной помощи между Англией и Польшей заставило Гитлера отменить приказ о вторжении, назначенном на 26 августа. Но в ходе возобновленных переговоров между Германией, с одной стороны, Англией и Францией - с другой - Гитлеру стало предельно ясным, что западные державы, несмотря на свои торжественные обещания Польше, не собираются из-за нее воевать. Между тем польское правительство, надеясь на успех переговоров своих союзников с Германией, не объявляло мобилизации и медлило с приведением вооруженных сил в боеготовность. Лишь 29 августа оно решило начать мобилизацию, однако протест английского и французского правительств заставил его отложить мобилизацию еще на двое суток. Потеря времени оказалась роковой. 31 августа Гитлер объявил готовым к вторжению армиям "Директиву № 1 о ведении войны"{37}.

Германский план войны исходил из учета ставшей ясной в конце августа возможности использовать англофранцузский курс "мюнхенской политики" и быстро разбить Польшу, не ввязываясь одновременно в действия на Западе даже в том случае, если великие державы объявят войну. В этой крайней ситуации предусматривалось ведение на первых порах торговой войны против западных держав, о чем была издана специальная директива. В ней ставились задачи военно-морскому флоту и авиации подготовиться к войне такого рода, имея в виду необходимость направить главные усилия прежде всего против Англии, а затем - против Франции{38}.

Германский стратегический план не исходил из возможности ведения войны с европейской коалицией. К такой войне Германия еще не была готова. Оставляя на Западе всего лишь 33 слабые дивизии против в общей сложности около 120 французских, английских, бельгийских и голландских соединений, гитлеровцы шли на риск, имевший, однако, основания в известных политических тенденциях и в стратегии Англии и Франции, позволивших германскому командованию сосредоточить против Польши основную часть вооруженных сил. 47 дивизиям и бригадам поляков противостояло 57 германских дивизий, значительно лучше подготовленных и оснащенных. Против 166 польских танков немцы имели 2000, а против 400 самолетов - 1800. Само по себе полное численное превосходство при лучшей подготовке командования создавало предпосылки победы.

Система скрытой мобилизации позволила агрессору опередить польские вооруженные силы в стратегическом развертывании и нанести первый удар в наиболее выгодной для него обстановке.

Идея срыва в начале войны наступающей стороной мобилизации и развертывания обороняющейся армии была новой по сравнению с опытом 1914-1918 гг. Она стала осуществимой в связи с возросшими возможностями бронетанковых войск и авиации, способных теперь решать крупные оперативные задачи и, в частности, первыми же ударами сорвать мобилизацию и развертывание.

"Белый план" предусматривал завершение войны путем одной стратегической операции, которая должна была привести к полному уничтожению польской армии западнее Вислы. Но при всех своих преимуществах гитлеровское командование все же недооценило поляков. В ходе войны пришлось срочно менять планы, проводить вместо одной стратегической операции две и затратить на их осуществление гораздо больше усилий, чем предполагалось до войны. Срыв исходного плана стратегической операции во многом предопределялся диктуемым интересами монополий, но не вполне целесообразным с точки зрения военного искусства распределением сил между группами армий, когда группа "Юг", которой надлежало возможно скорее захватить промышленные районы Силезии, столь необходимые рурским владыкам, делалась чрезмерно сильной, а группа "Север" значительно ослаблялась.

У группировки, наступающей из Восточной Пруссии, - 3-й армии - не хватало сил для решения возлагаемых на нее задач. То обстоятельство, что, планируя стратегические "клещи" путем ударов с юга и севера, фашистский Генеральный штаб счел возможным южную группировку сделать танковой, а северную - преимущественно пехотной, еще раз подтверждает, что перед вступлением во Вторую Мировую войну германский генералитет в целом еще не был полностью уверен в возможности самостоятельных действий бронетанковых соединений, в частности, в том, что они смогут наступать намного быстрее пехоты. Даже Роос, автор вышедших в Западной Германии в самое последнее время работ о германо-польской войне, не может не признать, что перед войной у германского Генерального штаба имелись лишь "предварительные теоретические разработки танковой стратегии ...но вряд ли имелся практический опыт"{39}.