Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945

Начальник Генерального штаба сразу же начал сопротивляться. Бек был убежден, что нападение немцев на Чехословакию вынудит Францию выполнять свои обязательства по договору и что Англия не останется в стороне и не будет бездействовать. Такое нападение может привести к европейской войне, если не к мировой, и Бек понимал, что Германия в таком испытании потеряет всю свою мощь. Правда, что со времен аншлюса Австрии стратегическая позиция Германии в отношении Чехословакии улучшилась, а также сила нашей армии увеличилась за счет австрийских дивизий, поэтому теперь можно было говорить о легком численном превосходстве. Однако это увеличение было ничтожным по сравнению с весьма сильными приграничными чешскими укреплениями, которые местами были сопоставимы с линией Мажино. Следовательно, нападение, скорее всего, могло бы дорого обойтись армии. По мнению Бека, такое предприятие могло закончиться широкомасштабным провалом. По поводу конференции с большим числом офицеров Генерального штаба он выразил свое мнение в довольно крепких выражениях. В июне он отправил через Браухича меморандум Гитлеру, в котором трезво анализировал последствия, к которым, по его мнению, могло привести нападение на Чехословакию. Гитлер пришел в ярость оттого, что начальник его Генерального штаба так откровенно противоречил его планам и таким образом – неизбежно – вступал на запретную почву политики. Даже когда меморандуму Бека не удалось убедить фюрера, Бек все же не прекратил своих попыток. А тем временем Гитлер объявил 28 сентября 1938 года предполагаемой датой нападения. Несмотря на то что эта дата, как предполагалось, держалась в «строгом» секрете и, таким образом, не могла быть разглашена Генеральному штабу, все носильщики и берлинские поденщицы знали об этом. Очевидно, план распространялся вокруг какими-то «доносчиками» из канцелярии. Поскольку Гитлер, как понимали, не любил читать меморандумы, но увлекался статистикой и графическими представлениями и презентациями, попытка повлиять на него теперь была предпринята под таким углом. Столы, множество разноцветных диаграмм и так далее были отправлены ему (при этом он не допустил к себе Бека), чтобы разъяснить ему, что превосходства над чешскими силами недостаточно, да и оно иллюзорно, что все военные приготовления не могут оставаться тайными и что прочие государства вскоре обнаружат план, что не хватает танков и снаряжения и т. д. Однако все было тщетно. Эти усилия послужили лишь тому, что Гитлер еще больше разъярился против Бека и Генерального штаба.

Тогда Бек попросил Браухича созвать конференцию среди высшего командования. Она состоялась в августе в Берлине. Каждый из генералов подтвердил, что проект был чудовищным с военной точки зрения.

Оказалось, что на недавнем концерте Гитлер беседовал с одним из командующих генералов относительно нападения. Бек спросил последнего: «Выразили ли вы открыто свои опасения?» Генерал ответил, что ввиду большого количества слышавших их разговор людей он решил, что сейчас не подходящий момент для этого, и ничего не ответил. Бек поднялся и резко проговорил: «Господин генерал, вы когда-то были офицером Генерального штаба. И как таковой вы должны знать, что это долг офицера германского Генерального штаба – открыто выражать свое мнение, не оглядываясь на других, даже на главу государства. Тысяча сожалений, что вы не сделали этого».

Вскоре после этого Гитлер потребовал отставки Бека. Его преемником стал Гальдер. Отставка Бека держалась в тайне. Он был вынужден сразу же уехать в Восточную Пруссию, где разворачивались маневры в присутствии иностранных военных атташе, для того чтобы удерживать последних внутри рейха. Позднее Бек принял командование 1-й армией на Западе. Итак, для внешнего мира он оставался начальником Генерального штаба – так распорядился Гитлер. Прежде чем Бек уехал из Берлина, он написал следующее: «Для того чтобы прояснить нашу позицию будущим историкам и сохранить в чистоте репутацию Верховного командования, я желаю записать, что я, как начальник Генерального штаба, отказался одобрить какую-либо войну ради авантюр национал-социалистов. Окончательная победа Германии невозможна».

Внешне Гальдер приостановил сопротивление намерениям Гитлера. В то же время он намеревался устроить вмешательство Берлинского гарнизона, если диктатор зашел бы так далеко, чтобы объявить войну. Впрочем, как мы уже упоминали, невозможно было быть уверенным, что офицер и рядовые пожелали бы выступить против фюрера. Мюнхенское соглашение подстегнуло энтузиазм населения по поводу Гитлера и устранило малейшую надежду на то, что такая попытка окажется успешной.