Германская военная мысль

Между тем внезапность явлений, которые могут произойти со дня на день, гораздо более мыслима; при операциях не так трудно выиграть у неприятеля один переход и благодаря этому перехватить какую-нибудь позицию, какой-либо пункт, путь сообщения и др. Но ясно, что если внезапность достигается в этом случае легче, то она теряет в степени своей действительности, и наоборот. Тот, кто полагает, что такая внезапность мелких предприятий может связываться с чем-то крупным, как, например, выигрышем сражения, захватом значительного магазина, тот воображает нечто по мысли вполне возможное, но не имеющее подтверждения в истории; вообще можно найти очень мало примеров, когда в результате таких предприятий получалось что-либо крупное, из чего мы, конечно, вправе заключить о трудностях, связанных с ними.

Конечно, обращаясь с подобными вопросами к истории, не следует увлекаться тем или другим коньком исторической критики, ее сентенциями и самодовольной терминологией, а надлежит посмотреть самому факту в глаза. Существует, например, известный день кампании 1761 г. в Силезии, который в этом отношении приобрел своего рода славу. Это 22 июля, когда Фридрих Великий выиграл у генерала Лаудона путь к Носсену у Нейсе, чем, как говорят, он воспрепятствовал соединению австрийцев с русскими в Верхней Силезии и этим получил отсрочку на целых 4 недели. Но если внимательно прочитать описание этих событий у главнейших историков [97] и вникнуть в него без предубеждения, мы не сможем приписать переходу, сделанному Фридрихом 22 июля, этого значения и вообще не найдем во всех рассуждениях об этих событиях, вошедших в моду, ничего, кроме противоречий; в движениях Лаудона в эту пресловутую маневренную эпоху мы усмотрим много немотивированного. Кто же, действительно жаждущий истины и ясных доказательств, будет считаться с такого рода историческим свидетельством?

Когда рассчитывают в ходе кампании добиться посредством принципа внезапности значительных результатов, то, конечно, предполагают энергичную деятельность, быстрые решения, форсированные марши, которые должны явиться соответственными средствами; но все это, доведенное даже до высокой степени, не всегда достигает желаемых последствий; мы можем убедиться в этом на примере двух полководцев, по справедливости считающихся величайшими мастерами в этом отношении, – Фридриха Великого и Бонапарта. Первый в июле 1760 г. внезапно бросился из Бауцена на Ласси и направился к Дрездену, но ничего этим интермеццо [98] не достиг, а скорее наоборот – дела его от этого пошатнулись, ибо тем временем пала крепость Глац.

Бонапарт в 1813 г. два раза бросался совершенно внезапно из-под Дрездена на Блюхера, не говоря уже о его вторжении из Верхнего Лаузица в Богемию, и оба раза не достиг ожидаемого результата. То были лишь удары по воздуху, которые сводились к простой трате времени и сил, а под Дрезденом могли создать крайне опасное положение.

Следовательно, для того чтобы добиться крупных результатов внезапности, недостаточно одной только энергии, силы и решительности вождя; необходимы и другие благоприятные обстоятельства. Мы вовсе не намерены совершенно отрицать возможность этих крупных результатов и лишь указываем на их связанность с предпосылкой благоприятной обстановки, которая, конечно, не так часто оказывается налицо и вызвать которую вождь редко имеет возможность.

Те же полководцы дают нам яркие примеры. Вспомним знаменитую операцию Бонапарта 1814 г. против армии Блюхера, когда последняя, оторвавшись от главной армии, спускалась вдоль по Марне. Внезапный двухдневный переход едва ли может дать большие результаты. Армия Блюхера, растянувшаяся на три перехода, была разбита по частям и потерпела урон, равносильный потере генерального сражения. Это являлось исключительно последствием внезапности, так как, если бы Блюхер допускал такую близкую возможность нападения Бонапарта, он совершенно иначе организовал бы свой марш. С этой-то ошибкой Блюхера и был связан крупный успех Бонапарта. Последний этих обстоятельств, безусловно, не знал, и, таким образом, в его пользу вмешалась счастливая случайность.

Точно так же в сражении под Лигницем в 1760 г. Фридрих Великий одержал блестящую победу, потому что в ночь перед боем он переменил позицию, занятую им только что перед тем; это явилось полной внезапностью для Лаудона, который в результате потерял 70 пушек и 10 000 человек [99] . Хотя Фридрих Великий и усвоил себе в это время манеру как можно больше передвигаться с места на место, дабы таким образом или избежать сражения или, во всяком случае, спутать планы противника, все же изменение позиции, произведенное в ночь с 14-го на 15-е, не преследовало именно этой цели, а вызывалось, по словам самого короля, просто тем, что позиция, которую он занимал 14-го, ему не понравилась. Таким образом, и на этот раз случай сыграл важную роль. Без совпадения нападения Лаудона с ночным сдвигом пруссаков и недоступностью местности результат оказался бы иным.