Германская военная мысль

Мы знаем, какие чудеса может творить командование. Но нам всегда вновь приходится подчеркивать, что неожиданность, совершенно слепая случайность играют весьма значительную роль; в течение новых веков значение случайности постепенно наростало, и в эпоху Фридриха достигло своего кульминационного пункта. Теодор фон Бернгарди [173] в своем труде «Фридрих Великий как полководец» насмехается над современниками Фридриха, которые хотели видеть в результате сражения лишь игру случая. Он же усматривает в этом толковании характерное различие не только между королем и его противниками, но также между королем и его помощниками, принцем Генрихом и принцем Фердинандом Брауншвейгским. Однако он упустил при этом из виду, что сам Фридрих во многих местах своих трудов, совершенно как и все остальные генералы его времени, считал обращение к сражению вызовом случаю; но в особенности он упустил из вида, что в условиях XVIII в. результат боя зависел от случая фактически значительно более, чем в какую-либо другую предшествующую или последующую эпоху развития военного искусства.

Чтобы использовать действительность огня, линии, в которые строилась пехота, стали делать очень тонкими и, соответственно, очень длинными. Но эти длинные тонкие линии являлись очень хрупкими: какие-нибудь неровности местности, обрывы, болота, овраги, пруды, рощи, легко могли их разорвать и привести в беспорядок. Кроме того, они были крайне уязвимы с флангов. Чем глубже является построение, тем легче передвигаются войска и тем легче оборонять им свои фланги. Чем мельче является глубина построения, тем сильнее действие огня, но тем труднее всякое движение, как вперед, так и в стороны.

Следовательно, результат сражения, главным образом, зависел от того, удавалось ли атакующему выиграть у обороняющегося фланг и подтянуть к нему свои линии в сравнительно терпимом порядке; кроме того, атака должна была обрушиваться по возможности внезапно, так как в противном случае противник получал возможность построить новый фронт.

Степень удачи всего этого находилась в тесной зависимости от местности, которая полководцу заранее не была в точности известна и которую он, в большинстве случаев, не имел возможности полностью лично обрекогносцировать; а если еще прибегали к покрову ночи, чтобы обеспечить внезапность, то для войск отсюда вытекали новые трудности – правильно ориентироваться в темноте.

Качественное превосходство пруссаков над их противниками покоилось в значительной степени на том, что благодаря более интенсивному строевому обучению и лучшей дисциплине они могли легче торжествовать над этими затруднениями. Это дало право Фридриху высказать смелую мысль, что при удаче флангового маневра можно с 30 000 человек бить стотысячную армию; и действительно, это ему удалось под Соором и Лейтеном, когда он одержал полные победы, имея против себя весьма значительное численное превосходство.

Но какую роль сыграют в бою благоприятные и неблагоприятные предпосылки, учесть представлялось невозможным.

Под Хорузицем австрийцы проиграли сражение лишь потому, что они слишком долго затянули свой ночной марш.

Пруссакам же удался ночной марш, давший им победу под Гогенфридбергом.

Под Кессельдорфом надо считать чисто счастливой для пруссаков случайностью, что им удалось атаковать саксонцев до подхода австрийцев.

Под Ловозицем австрийцы в сущности выиграли сражение, и победа осталась за пруссаками лишь потому, что Броун не уяснил себе одержанного успеха, не преследовал и ночью отступил.

Под Прагой Даун со своей армией находился на пути к соединению с главными силами. Передовые части корпуса во время сражения приблизились к полю сражения и находились в тылу у пруссаков на удалении всего в 10 километров. Корпус насчитывал 9000 человек и, так как ход сражения колебался, мог бы дать австрийцам решительный перевес.

Под Лейтеном небольшая цепь холмов дала возможность пруссакам скрыть их фланговый марш для охвата левого крыла австрийцев; последнее оказалось невозможным под Колином.

Под Цорндорфом русский отряд, силой в 13 000 человек [174] , находился на расстоянии двух переходов к северу от поля сражения и мог бы очень легко соединиться с главными силами русской армии.

Сражение у с. Кай [175] , вероятно, могло бы быть выиграно пруссаками, если бы колонне генерала Канитца, которую русские должны были обходить обширной дугой с юга, удалось переправиться через Эйхенмюлен – Флис.

Под Кунерсдорфом королю удалось сосредоточить свои войска прямо против русского фланга, но это преимущество было сведено на нет тем, что местность здесь представляла существенные затруднения для атаки, которые королю заранее не были известны, а отчасти и не могли быть заблаговременно выяснены.

Под Торгау все зависело от того, что обе половины армии, из которых одной командовал король [Фридрих II], а другой Цитен и которые наступали совершенно раздельно, действовали бы в бою во взаимной связи, дружно; этого удалось достигнуть лишь в самую последнюю минуту боя.