Германская военная мысль

Мы приводим очень яркую главу Шерффа «О вождении войск» из его труда «Учение о войне»[136]. Почти все писатели по стратегии избегают всего, что имело бы отдаленное сходство со схемой; дальше критики и анализа почти никто не идет. Шерфф хотя и признает в оперативном искусстве только «общие точки зрения», однако вносит много порядка и определенности в понимание их. Если мы значительно ушли сейчас от толкования многих вопросов Шерффом, например, в определении местопребывания старшего начальника в бою[137], то в методологическом отношении его система вопросов представляет крупный интерес. Читатели сами могут проверить добротность схемы Шерффа, поставив себя мысленно в положение вождя любой операции и попробовав проанализировать обстановку в предлагаемом Шерффом логическом порядке. И если некоторые, может быть, назовут схему Шерффа оперативной «хрией»[138], то другие, более внимательные читатели, найдут в ней и полезные, поучительные мысли.

Много жестокой правды высказывал Шерфф увлекающимся представителям передовых течений в тактике и стратегии. Германские уставы держались, в общем, среднего фарватера между мыслями Шерффа и резко противоположными воззрениями Шлихтинга. Система, метод, ясность были на стороне Шерффа; понимание эволюции — на стороне Шлихтинга. Но в борьбе этих двух направлений консервативную критику Шерффа ни в коем случае нельзя упрекнуть в том, что она только задерживала развитие германской военной мысли; она отсеивала многие заблуждения, заставляла смутные новшества принимать чеканные формы, заставляла читателей и всю германскую армию отдавать себе ясный отчет, чем она жертвует из своего старого багажа, делая шаг вперед.

Изучение трудов Шерффа представляет и сейчас значительный интерес для каждого, желающего углубиться в понимание вопросов военного искусства. Мы лично обязаны изучением его трудов весьма многим, хотя в корне не разделяем его антиэволюционную точку зрения.

Редакция

Вильгельм фон Шерфф О ВОЖДЕНИИ ВОЙСК

1. Политика стремится средствами войны навязать свою волю противнику или же позволить нам уклониться от подобного насилия; сама же война преследует цель обезоружить противника.

Эти стремления пожирают у обеих сторон силы и размер приносимых жертв, естественно, находится в зависимости от стойкости политической воли; война в истории вовсе не всегда принимает крайние формы, в которых она, говоря отвлеченно, могла бы закончиться лишь с уничтожением военных средств одной из сторон.

Уже вследствие этого дипломатия оказывает влияние на войну как на средство политики не только при ее начале и конце, но также в течение всего ее хода, и, наоборот, государственный политик в свою очередь в периоды мира должен направлять все свое внимание на то, чтобы его переговоры не оказались в неблагоприятный для войны момент прерванными началом насильственных действий, которых уже затем нельзя удержать; и тем не менее из всех видов ведения войны — дипломатизирующий вид, безусловно, является наименее удачным[139].

Верховное руководство войной при составлении плана войны должно еще считаться с политической целью войны, но верховное руководство вооруженными силами для достижения военной цели знает и признает в ведении войны, в своем плане кампании или «оперативном руководстве» только военные средства насилия, ограничиваемые до известной степени лишь нормами международного права.

Поэтому полководец, в лице которого воплощаются воедино руководство и войной и вооруженными силами, должен учитывать эти два отдельных логических момента; он может иметь политические основания не задаваться далекими целями, но он никогда не должен с недостаточными в военном отношении средствами преследовать поставленную цель.

2. Несмотря на то что конечной целью является сокрушение, отдельные военные операции тем не менее очень часто могут представлять различные ступени стремления к уничтожению; определить их может лишь соответственное командование, сообразуясь с данными задачами войны, данной военной целью и с разумной оценкой данной обстановки.

Поэтому каждый самостоятельный вождь на своем посту всегда будет стремиться выяснить для ориентировки своей деятельности эти основания; в результате он должен отдать себе отчет в том, что он в данный момент хочет и что по положению вещей может, имеет право или должен осуществить.

3. Но так как результат каждого такого решения может найти свое выражение лишь в пространстве, то всякое применение живой силы может преследовать только одну цель: приобрести или удерживать за собой участок территории! Таковое стремление господствует в бою даже тогда, когда к столкновению, по-видимому, привели совершенно иные соображения (например, боевой пыл, военная честь, намерение обстрелять свои войска и тому подобное).