Германская военная мысль

Исходя из изложенной выше точки зрения, военные критики в особенности набросились на план Богемского похода 1866 г. Они утверждали, что находившийся на внутренних линиях Бенедек уготовил бы полное поражение прусской армии, если бы он действовал по примеру Наполеона I в 1796 и 1814 гг. Конечно, нельзя сомневаться, что если бы Бенедек действительно был Наполеоном, то таковая возможность имелась бы. Но с такой же уверенностью можно утверждать, что эти критики не уясняют себе все политические и местные моменты, приведшие к дугообразному развертыванию пруссаков вдоль границ Богемии и Саксонии; далее они не учитывают благоприятного для пруссаков соотношения тактики пехоты обеих сторон и не умеют оценить смелости, с которой признанное неудачным первое развертывание пруссаков было исправлено путем сосредоточения с движением вперед в Богемию. Эти условия уже достаточно часто освещались, и то обстоятельство, что Бенедек располагал внутренними линиями и был разбит, а Мольтке наступал концентрически по внешним линиям и победил, как раз и доказывает, что центр тяжести лежит не в тех или других линиях, а в полководце и его войсках. Кроме того, следует еще отметить, что прусское командование, отдавая 22 июля 1866 г. приказ для вторжения в Богемию в направлении на Гичин, отнюдь еще не могло с уверенностью предполагать, что главные силы Бенедека из Ольмюца передвинулись уже в Богемию.

Но что сам Мольтке умел прекрасно ценить выгоды, которые могут дать внутренние линии, это, между прочим, следует из его записки 1868 г., в которой он говорит, что если бы французы сосредоточились у Меца и Страсбурга, а германская армия стояла бы на внутренних линиях в Пфальце, то последняя могла бы с выгодой направить свои усилия против одной из двух частей французского сосредоточения.

Впрочем, еще надо отметить, что Наполеон I ни в коем случае не всегда оперировал по внутренним линиям и что действия на последних под Лейпцигом и Ватерлоо ему довольно плохо удались. Но, конечно, это не является доказательством непригодности внутренних линий, а лишь свидетельствует, что сила обстоятельств и делаемые ошибки могут свести на нет и преимущества самых великолепных внутренних линий.

Внутренние линии представляют очень широкое понятие. Как известно, расстояние между отдельно оперирующими армиями при любых обстоятельствах должно быть настолько велико, чтобы оперирующий по внутренним линиям имел возможность основательно разбить или уничтожить одну из неприятельских армий, прежде чем другая будет в состояний появиться в районе тактической досягаемости армии, действующей по внутренним линиям. В этом отношении особенно поучительной является великая драма 1815 г. Тогда как Наполеону удался его первый удар, на втором он совершенна срывается, так как пока он вел борьбу с Веллингтоном, Блюхер уже вцепляется ему во фланг. В этом случае размер промежуточного пространства не превышал 15–20 километров, тогда как Фридрих в 1757 г., после отступления из Богемии для операций по внутренним линиям, располагал промежуточным пространством в 225–300 километров[154].

В последнем случае промежуток был слишком велик, так как, если бы австрийцы оперировали в его же духе, он мог бы очень невыгодно отразиться на его операциях; своей быстротой Фридрих сумел и здесь использовать выгоды и восторжествовать над затруднениями.

Подобно тому как после великих Наполеоновских войн, так и после войн Вильгельма I стремились — и с полным основанием — уяснить и анализировать стратегию Мольтке. Конечный вывод, к которому пришли одни исследователи, в том числе и мы, заключался в том, что ведение войны Мольтке в общем опиралось на наполеоновские принципы, т. е. на энергичное, деятельное и стремительное применение стратегии, бьющей на уничтожение противника, но только Мольтке применял при этом многократно иные средства, чем это обыкновенно делал Наполеон. Надо признать также, что Мольтке усовершенствовал наполеоновское ведение войны в отношении руководства больших войсковых масс тем, что он ввел расчленение на частные армии. Другие же исследователи хотели видеть в стратегии Мольтке нечто еще большее и приписывали ему создание совершенно новой системы. Они стремились характеризовать ее следующими фразами: врознь идти, вместе драться; сосредоточение сил на самом поле сражения, чтобы обусловить тактическое решение концентрическим подходом — и выдвинули эти знаменательные лозунги как непосредственное противоречие наполеоновскому образу действий. К этому присовокуплялось, что в наше время успех может быть достигнут лишь путем охвата, являющегося результатом взаимодействия сходящихся на поле сражения войсковых колонн; на этом пути увлечение заходит настолько далеко, что провозглашают превосходство такого положения распространяющимся и на слабую армию, имеющую против себя более многочисленного противника.

Развертывание прямо из походных колонн и непосредственное вступление в бой при действиях крупного масштаба также провозглашается как особая достопримечательность последних войн.