Герметикон

Помпилио выплеснул то, что оставалось в ее чашке, на пол и наполнил горячим. Женщина сделала глоток, потом еще, то ли успокаиваясь, то ли обдумывая услышанное, и спросила:

— Ты действительно не хотел убивать Старшую Сестру?

— Я спланировал все так, чтобы привести "Неудержимый" в обитаемый мир в целости и сохранности, — поведал Помпилио. — Разумеется, я убивал членов команды, но жизнь Старшей Сестры была для меня ценна. А устроенный Алокаридасом взрыв стал неприятным сюрпризом.

— Ты разрешишь проверить твои слова? — спокойно спросила ведьма.

— Хочешь покопаться в моей голове?

— Врать не буду: я мечтаю покопаться в твоей голове, Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур. А поскольку ты находишься в моей власти, я могу сделать это в любой момент, но… — Она поставила чашку на стол и посмотрела адигену в глаза. — Я больше не собираюсь взламывать твою голову, как хотела поступить изначально.

— Это очень обязывающая фраза, — после паузы произнес Помпилио. — Обязывающая меня.

— Я рада, что ты все понял правильно, — отозвалась Тайра. — И раз уж ты продемонстрировал проницательность, отвечу тем же: думаю, ты сам хочешь оказаться у ведьмы. Думаю, ты давно этого хочешь, но не встретил ту, которой можешь доверять.

И, заканчивая фразу, Тайра поняла, что не ошиблась: взгляд Помпилио впервые стал грустен, поскольку она коснулась того, что он скрывал, чем тяготился.

— А тебе я могу доверять? — тихо спросил адиген.

— А чем еще мы можем заплатить за то, чтобы перестать желать друг другу смерти?

И Помпилио склонил голову:

— Ты права, ведьма: смерть можно перебить только полным доверием.

— Ты принимаешь мое предложение?

Он откинулся на спинку кресла, помолчал, после чего протянул:

— Ты совсем не похожа на Старшую Сестру, Тайра.

— Мы разные. — Ведьма чуть улыбнулась.

— И ты не похожа на спорки.

— Это комплимент?

— Ты его заслуживаешь.

— Я — спорки. Нечистая.

— Кто были ваши родители? Адигены?

— Почему ты так решил?

— Мне понравился наш разговор.

Однако сделку они еще не заключили, поэтому Тайра улыбнулась и ответила:

— Сейчас это не важно, Помпилио, сейчас я — спорки.

И хочу услышать, принимаешь ли ты мое предложение?

— Но сначала ты должна сказать то, что я хочу сейчас услышать, — вдруг произнес адиген, и произнес жестко. И не объяснил ни слова. Просто замолчал, уставившись на ведьму.

Несколько секунд Тайра обдумывала его фразу, а затем кивнула:

— Я переросла ненависть к людям, Помпилио. Лгать не стану — она была, и она была сильной. Но сейчас ненависти нет. Я — последняя из Сестер Тау, и если я не смогу объединить свой народ и вернуть его в человеческую цивилизацию… на равноправной, разумеется, основе, то не сможет никто, и вы нас просто вырежете.

Оставшись одна, я осознала смысл слова "ответственность", долго думала над тем, что должна делать, и разработала план. И если мне удастся задуманное, я уничтожу Красные Камни Белого, Помпилио, даю тебе слово.

Адиген вновь кивнул, показав, что Тайра поняла его правильно, и улыбнулся:

— Ты не хотела меня убивать, ведьма. Ты с самого начала собиралась договариваться.

— Все зависело от тебя, Помпилио, — честно ответила спорки. — Окажись ты другим, я бы убила тебя, не задумываясь.

* * *

Вернувшийся на борт ИХ дополнил историю Бедокура и Крачина сообщением о том, что неизвестные люди заплатили служащим порта за информацию о прибытии "Амуша". Кем были эти неизвестные, не смогли определить даже приятели Бабарского по Омуту, и стало ясно, что засаду на Фархе готовили давно и со вкусом.

— Они знали, что мессер прибудет один, но мы последуем за ним, и ждали "Амуш".

— В чем смысл? — не понял Аксель. — Если их цель — мессер, для чего уничтожать нас?

— Так они выиграют время, — объяснил капитан. — Если мессер исчезнет, мы узнаем об этом по прибытии в Фоксвилль, сразу организуем поиски и отправим на Лингу просьбу о помощи. Если исчезнем мы, то тревогу поднимут не раньше чем через неделю, а этого времени преступникам хватит, чтобы скрыться.

— Их все равно найдут.

— Всех преступников рано или поздно находят, — вставил Бабарский. — Они об этом знают, но преступность все равно неискоренима.

— Совсем?

— Абсолютно, — со знанием дела подтвердил ИХ и сообщил, что, поднимаясь на борт, вывихнул правую ногу.

"Амуш" покинул Гейтсбург в час пополуночи и взял курс на Фоксвилль.

Лететь в темноте Дорофеев не боялся и даже считал более безопасным, поскольку отыскать идущий с погашенными огнями "Амуш" враги не смогли бы при всем желании. При этом Базза предположил, что их враги не идиоты и притаились неподалеку от Фоксвилля, и поднял команду на рассвете, когда до города оставалось около трех часов пути.

Появившийся на мостике Аксель терпеливо дождался окончания совещания: начальники служб докладывали капитану о готовности, после чего негромко спросил:

— Позволите задать вопрос?

— Разумеется, — улыбнулся Дорофеев. — Хотите понаблюдать за управлением в бою?

— Хочу, — не стал скрывать Крачин. — Однако я с удивлением увидел, что согласно боевому расписанию должен находиться в машинном отделении.

— Совершенно верно, — подтвердил Дорофеев.