Герметикон

За последние месяцы ее называли адирой тысячи раз: слуги и жители Даген Тура, лингийцы, каатианцы и тинигерийцы, ее называла так Сувар и другие друзья детства — на свадьбе, ее называли так адигены, но никогда раньше Кира не чувствовала это обращение. Не понимала этого слова. Никогда не ощущала себя адигеной в полной мере, даже когда говорила с полицейскими и капитаном "Колесницы Эппа", когда блистала в опере, наслаждаясь восхищением адигенов. Но, услышав обращение "адира" из уст похитителя, человека, который держал в руках ее жизнь, девушка поняла, почему даже в самых опасных ситуациях Помпилио не отчаивался и не склонял голову: сотни поколений гордых предков не позволяли. И в этот момент она, дочь Республики, поняла, что значит быть адигеной.

Больше никакого "вы".

— Ты знаешь, кто я? — холодно поинтересовалась рыжая, продолжая сидеть на койке.

— Разумеется.

— Но письма писал не ты.

— Письма писал я, — слегка обиженным тоном ответил Кома. — Но не я дал упомянутое в них обещание.

— А кто? Кто может рассказать об отце?

— Тот, к кому мы вас везем.

— То есть это не похищение ради денег?

— Ни в коем случае, адира.

— Но тебе заплатили за мое похищение?

— Разумеется, адира, — не стал скрывать Кома. — Но если вы хотите предложить больше…

— И в мыслях не было, — отрезала девушка, продолжая буравить слегка потерявшегося бандита взглядом. — Я лишь хотела сказать, что ты продешевил: даже такая жалкая жизнь, как твоя, стоит дороже того золота, которое тебе пообещали. — Кира выдержала паузу и закончила: — А теперь убирайся, я хочу побыть одна.

Кома выскользнул из каюты, запер дверь и вытер выступивший на лбу пот.

И поймал себя на мысли, что девушка, которую ему описали "молоденькой и глупой", наводит на него такой же страх, как Мааздук. В первую очередь тем, что не боится, вообще ничего не боится.

"А ведь у нее еще есть муж… — с ужасом вспомнил Горизонт. — И если Мааздук не сумеет его убить, Помпилио нас наизнанку вывернет".

* * *

— Астролог! — рявкнул Рубака, заставив рулевого вздрогнуть. — Астролог!

Филарет находился на капитанском мостике "Фартового грешника", стоял у лобового окна, вглядываясь в проплывающие под цеппелем горы, и, видимо, заскучал. — Астролог!

— Да, капитан! — крикнул вбежавший на мостик офицер. — Я здесь!

— Когда это закончится? — Лях кивнул на порядком надоевший пейзаж. — "Грешник" выйдет на цель через тридцать минут.

— Хорошо… — Рубака прищурился, оценивая состояние неба, после чего распорядился: — Подняться на семьсот метров. Спрячемся за облаками. — Есть подняться на семьсот метров, — отозвался рулевой.

— Объявить тревогу! Экипажу занять места согласно боевому расписанию.

— Есть объявить тревогу!

Филарет отошел от окна и склонился к переговорной трубе:

— Артиллеристы!

— Да, капитан!

— Вы должны вывести из строя цеппель! Цеппель — первая цель, не дайте ему подняться.

— Да, капитан.

Огнедел вышел на связь ночью. Сказал, что переговоры со Спесирчиком прошли успешно, сделка заключена, во всяком случае, предварительно, и пора избавляться от ставших ненужными партнеров.

"К тому же я чувствую, что Тайра меня предала, — сказал Мааздук. — Она должна была сразу привезти Помпилио ко мне, не задерживаясь в своей тайной резиденции".

О которой хитроумный Ричард узнал еще несколько месяцев назад.

"Что я должен сделать?"

"Мне нужен Помпилио, — ответил Огнедел. — Ведьма — как получится. Если сдохнет — плакать не стану".

И именно так Рубака объяснил членам абордажной команды их задачу. Закончив инструктаж словами: "Если облажаетесь — лично убью всех!"

Позорно проваленная атака на "Амуш" подорвала уверенность Ляха, и он жаждал победы, ему требовалась кровь, чтобы вновь почувствовать себя героем. Много крови. И подлое нападение на беззащитных спорки оказалось как нельзя кстати.

///

Завтрак накрыли на террасе. Именно завтрак, несмотря на то что адиген и ведьма вышли из комнат после полудня. Кто накрыл, Помпилио не видел, но когда он появился на террасе — спокойный, расслабленный, облаченный только в тонкий шелковый халат, — Тайра уже сидела в кресле и неспешно потягивала кофе.

— Доброе утро.

— Доброе, — улыбнулась женщина. — Как спал?

— Превосходно.

— Выглядишь отдохнувшим.

— Впервые за долгое время, — не стал скрывать адиген. Однако развивать тему, рассказывая, что раньше ему часто снилась гибель Лилиан, или же он просыпался с мыслью о том, что ее больше нет, не стал: он уже благодарил ведьму за помощь и повторяться не собирался.

— Кофе горячий, — сообщила Тайра.

Помпилио понял намек, наполнил ее чашку, затем свою, изучил предложенные блюда, огляделся, не обнаружил прислугу и сам положил в тарелку омлет.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

Затягивать с едой Помпилио не стал. Поел быстро, не чавкая, конечно, но совсем не так, как должен есть адиген, налил еще кофе и откинулся на спинку кресла. Показав, что готов к продолжению разговора.

— Твой цеппель прибудет через несколько часов, — негромко произнесла ведьма, глядя на окружающие озеро горы.

— Ты отправишься со мной? — спросил он, зная ответ.