Гермиона и луна

Действительно. Чем ближе они подкрадывались к окну, тем громче были звуки веселья. Томас шутил, а Финн и Элейн покатывались со смеху.

- Гребаный клоун! – сказала Гермиона: - Только послушай.

Они подошли к подоконнику и заглянули в окно. Было больней, чем она ожидала. Том держал Финна на коленях, обнимал его. Шептал что-то ему в ухо. На лице Финна расцвела улыбка.

Гермиона не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь ее обуревали столь противоречивые чувства. Она радовалась, что ее милый Финн не плакал – слезам не было места на этом невинном личике. Но почему он был так доволен? Неужели, совсем забыл ее? Как Тому-клоуну удалось так быстро завоевать его доверие после пятилетнего отсутствия? Что пообещал Финну этот мастер пустых слов?

- Пойдем собирать сладости завтра вечером? – спросил мальчик.

- Конечно, партнер, - ответил Томас: - Ты наденешь маску и плащ и…

- И ты тоже, - потребовал Финн: - Ты ведь идешь со мной.

- Как пожелаешь…

- Сукин сын, - сказала Гермиона.

- …отныне и вовеки…

- Пока я была жива, он ни разу не написал мальчику…

- …как пожелаешь…

- Может, он чувствует вину, - предположил Райс.

- Вину? – прошипела она, царапая стекло, мечтая выдрать лживый язык Тома: - Он не знает, что значит это слово.

Ее голос стал выше и громче, и Элейн, которая всегда была так чувствительна, кажется, услышала его эхо. Она встала из-за стола, встревожено глядя в окно.

- Пойдем, - сказал Райс, беря Гермиону за руку: - Или это плохо кончится.

- Мне плевать, - сказала она.

Ее сестра направилась к окну. Томас спустил Финна с коленей, поднялся и вопросительно взглянул на нее.

- Кто-то смотрит на нас… с той стороны, - прошептала Элейн – в ее голосе был страх.

Томас подошел к ней, обнял за талию.

У Гермионы вырвался, как она решила, стон омерзения, но стекло разбилось от этого звука. Мужчина, женщина и ребенок отшатнулись от ливня осколков.

- Прочь! – закричал Райс, и на этот раз она подчинилась, пошла с ним через лужайку, по улице, по проклятому городу, и, наконец, - вернулась домой - в холодную квартиру, где могла рыдать от обиды и гнева.

К рассвету слезы не иссякли – даже к полудню. Она плакала по многим причинам и просто так. Из-за Финна, из-за Томаса, из-за страха в глазах сестры, из-за ужасной абсурдности происходящего. Наконец, она нашла бальзам.

- Я хочу прикоснуться к нему в последний раз, - сказала она Райсу.

- К Финну?

- Конечно, к Финну.

- Ты его до чертиков напугаешь.

- Он не поймет, что это я.

У нее был план. Если она невидима, когда обнажена, нужно полностью одеться, закрыть лицо маской и найти его на улице, когда он будет собирать сладости. Она проведет ладонью по его светлым волосам или приложит к его губам пальцы, а потом уйдет навсегда, из мира нежити и штата Айдахо.

- Предупреждаю, - сказала она Райсу: - Тебе не стоит идти со мной.

- Спасибо за приглашение, - с грустью ответил он: - Непременно им воспользуюсь.

Его одежда ждала в коробках. Они отодрали скотч и оделись в лохмотья. Разорвали картон и сделали грубые маски – с рогами для нее, остроухую – для него. Когда они вышли на улицу - Xэллоуин был в самом разгаре.

Гермиона вела их к дому Элейн, но шла очень медленно. На неизбежные встречи не спешат – она была уверенна, что найдет Финна, если доверится инстинктам.

На каждом углу были дети, одетые для полночного торжества. Упыри, зомби, черти. Маски и тьма дали им возможность творить гадости, а ей - в последний раз проявить нежность и умереть.

- Вот он, - сказал Райс, но Гермиона уже узнала легкую походку Финна.

- Отвлеки Тома, - попросила она.

- С удовольствием, - раздался ответ. Миг – и мертвец был уже далеко. Том заметил, как он приближается, почувствовал что-то неладное. Хотел схватить Финна за руку, но Райс врезался в него, достаточно сильно, чтобы сбить с ног.

Мужчина выругался и, вскочив, схватил своего обидчика. Наверное, он хотел его ударить, но, заметив приближавшуюся к Финну Гермиону, развернулся и вцепился в ее маску.

Картон порвался. При виде ее лица Том закричал. Попятился – шаг, еще один.

- Господи… Боже… - шептал он.

Она метнулась к нему, слова Райса вспыхнули у нее в голове.

- Что ты видишь? – спросила она.

Вместо ответа он выблевал на обочину ужин.

- Гниль, - сказал Райс: - Он видит распад.

- Мама?

За спиной раздался голос Финна. Гермиона почувствовала, как маленькие ручки вцепились в ее рукав.

- Мама, это ты?

Теперь она сама вскрикнула – от горя. Задрожала всем телом.

- Мама? – повторил он.

Она так хотела обернуться, коснуться его волос, поцеловать на прощанье. Но Том видел гниль. Возможно, ее малышу узрит то же самое, или что похуже.

- Обернись, - попросил он.

- Я… не могу… Финн.

- Пожалуйста.

Она обернулась, не успев подумать, отвела руки от лица.

Мальчик зажмурился. Улыбнулся.

- Ты такая яркая, - сказал он.

- Правда?

Она видела собственный свет в глазах сына, у него на щеках, на губах, на лбу – нежный, как прикосновение. Вот каково быть луной, подумала она. Отражать живое сияние. Это было приятно.

- Финн…

Том звал мальчика – издалека.

- Он тебя боится, - объяснил Финн.

- Я знаю. Мне лучше уйти.

Мальчик серьезно кивнул.