Геродот

Западнее Фурий лежал Кротон, в котором когда-то прибывший с Самоса Пифагор основал религиозно-политический кружок, со временем овладевший браздами правления в полисе и своим учением сделавший город настолько сильным, что тот сумел разгромить богатый и процветающий Сибарис. На месте Сибариса стояли теперь Фурии, в них жил Геродот и, естественно, интересовался перипетиями этой давней войны. По своему обыкновению, он расспрашивал о тех событиях представителей обеих сторон — как кротонцев, так и оставшихся в живых сибаритов. Правда, среди современников историка наверняка мало было живых свидетелей конфликта, ведь он состоялся примерно за 65 лет до поселения Геродота в Фуриях. За это время событие обросло легендарными напластованиями. Потомки участников вспоминали о нем по-разному. Так, сибариты заявляли, что главную роль в победе над ними сыграл прибывший на помощь Кротону опальный спартанский царевич Дорией. «Кротонцы в страхе обратились к Дориею за помощью и получили ее. Дорией принял участие в походе на Сибарис и помог завоевать город. Это, как передают сибариты, совершили Дорией и его спутники. Напротив, кротонцы утверждают, что ни один чужеземец не принимал участия в войне с сибаритами…» (V. 44). Далее историк приводит доводы, звучавшие с обеих сторон, и, как всегда, благоразумно заключает: «Вот доказательства, которые оба города приводят в пользу своих утверждений. Каждый может принять то из них, чему он больше склонен верить» (V. 45).

Геродот — географ и этнограф

Одной из самых заметных черт раннего ионийского историописания был повышенный интерес не только к истории, но и к географии^{164}. Эти две дисциплины, в сущности, еще не обособились друг от друга, представлялись «двумя сторонами одной медали». Вспомним, что крупнейший из логографов — Гекатей Милетский — создал два труда, и один из них мы ныне скорее назвали бы историческим, а другой — географическим. Авторов, работавших на этом поприще, интересовало не только прошлое, и уж во всяком случае не только собственное, эллинское прошлое. Пристально, с интересом всматривались они в соседей — представителей разных других народов, — описывали земли, где те жили: их природные условия, растительный и животный мир, крупные города, а также образ жизни, нравы и обычаи, занятия, религиозные верования, важные события из истории привлекших их внимание этносов.

Именно этой традиции следовал и Геродот. В сущности, его можно назвать последним великим представителем раннего ионийского историописания. Разумеется, по сравнению с Гекатеем и другими логографами «История» Геродота — большой шаг вперед, она сильно отличается от сочинений предшественников. Геродот вывел ионийскую историографию на принципиально новый, очень высокий уровень. Но гораздо заметнее его контраст не с более ранними «коллегами», а с более поздним — следовавшим непосредственно за ним Фукидидом. Вот уж у кого мы точно не найдем географических экскурсов, введенных из чистого интереса, без всякой связи с основным сюжетом повествования. Повторим и подчеркнем: Фукидид отнюдь не был последователем Геродота, «наследником» его методов.

Географию, как известно, принято делить на физическую и экономическую; в этой классификации есть глубокий смысл — она верна как для нашего времени, так и для Античности. В произведении галикарнасца мы встретим сведения и из той, и из другой части географической науки. Но ценность их неодинакова.

Физической географией Геродот, похоже, специально не занимался. Мы бы сказали, что по складу натуры он был скорее гуманитарием. Его гораздо больше влекли к себе вещи, связанные с жизнью людей, чем с жизнью природы. Последней он, бесспорно, всё же отдал дань — по обыкновению, воспринятому от логографов; судя по всему, именно у них он в основном почерпнул информацию на сей счет, а подчас — и мнения, хотя общий тон его в этих географических пассажах — скорее критичный по отношению к предшественникам.

Приведем в качестве примера один из них: «Смешно видеть, как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. И Азию они считают по величине равной Европе. Поэтому я кратко расскажу о величине обеих частей света и о том, какую форму имеет каждая» (IV. 36).