Герои

Это продолжалось еще час, я то терял, то вновь обретал надежду, это было похоже на бесконечную игру в йо-йо, и мое сердце тяжело билось. Проклятье, какого черта я решил вообще ехать в Сирию? Плохи дела. Я американец и нахожусь на границе двух стран, обе из которых ненавидят Штаты, и у меня забрали паспорт. Никто не знает, что я здесь.

Какого черта потеря роли в голливудском фильме привела меня к опасному пересечению границы Сирии, словно я торговец наркотиками или оружием?

Крупный мужчина за стеклом встал и закричал мне:

– Вы переходите на другую сторону и идете!

– Мне нужен паспорт!

– На другой стороне.

Перепуганный, я покинул здание без паспорта, со своим уже обезумевшим водителем. Он поспешно проехал вперед, к следующему контрольному пункту, чтобы получить еще один штамп на неубедительном документе. Они неохотно дали ему проштампованный документ, и мы двинулись вперед.

Как ни странно, я был в Сирии.

Без паспорта.

Буквально минуту.

Мы развернулись и поехали назад, припарковались, снова вошли внутрь, теперь с другой стороны стекла. Пограничники совершенно не понимали, что мы с моим проводником им говорили. Там сидел какой-то скандинав, все его сумки лежали на полу. У меня появилось недоброе предчувствие. Он подошел и сказал, что ему не отдадут паспорт, пока он не найдет водителя до Ирбида, и спросил, не могу ли я взять его с собой. Я был не против, но сначала мне нужно было вернуть свой паспорт.

После долгих споров и совершенно кафкианской ситуации офицер, наконец, подошел к окошку с моим паспортом. Я потянулся, чтобы взять его, а он легонько отодвинул его назад. Его жест был едва уловим, но он продолжал так делать минут пять. Туда-сюда. Он держал мой паспорт так, чтобы я чуть-чуть не мог до него дотянуться, просунув руку через окошко в стекле. Он задавал мне вопросы, говорил «хорошо», а я снова пытался взять паспорт, а он немного отодвигал его. Наконец мы с несчастливым скандинавом оказались на улице с паспортами и вместе с багажом отправились назад в Иорданию. Мой водитель был очень огорчен и все выспрашивал, сколько я теперь ему заплачу.

– Ну, смотри, мне теперь надо ехать в Амман, – сказал я. – Ты не доставил меня в Дамаск, так что я дам тебе шестьдесят динаров, чтобы ты отвез меня в Амман.

Скандинав воскликнул:

– Почему вы ему переплачиваете?

– Мне надо вернуться в Иорданию, в Амман. Я согласен заплатить ему. Это мое дело.

К нам подошел состоятельный на вид человек и выступил как переводчик. Он сказал мне, что мой проводник ответил: «Нет, слишком мало денег». Затем, игнорируя меня, он объяснил моему проводнику, что скандинав хочет поехать в Ирбид.

– Сколько?

– Несколько динаров, – выдавил костлявый скандинав.

– Нет.

Все это время я тоже пытался торговаться, но только для того, чтобы добраться в Амман. Наконец, переводчик сказал скандинаву, что поездка в Ирбид будет стоить двадцать динаров, на что тот разразился пугающим сумасшедшим хохотом, сетуя на то, что я плачу водителю слишком много. Он ушел, восклицая:

– Это настоящее безумие! Безумие! Безумие!

Мы договорились, что меня довезут до Аммана за сто динаров. Я пока ни копейки не заплатил этому парню, он потратил на меня почти весь день, а Амман находился в нескольких часах езды. Переводчик объяснил, что Америка перестала пускать сирийцев с оформленными визами США, так что сирийцы платят той же монетой. Официально они говорят, что вы можете приехать, можете получить визу, но на самом деле это не так. Кажется, что в этой части мира очень распространен принцип «око за око». С кармической точки зрения, сто баксов за целый день поездки на такси, водителя и все это сумасшествие – не так уж и много.

Мы отправились назад в Иорданию, через первый из четырех контрольно-пропускных пунктов, где пограничники начали выяснять, где мой сирийский штамп.

– Я его не получил, – объяснял я, – мне его не поставили.

На каждом контрольном пункте мой проводник давал взятки и льстил таможенникам. На одном из пунктов пограничники вошли в раж и действительно разобрали такси на части.

Наконец, мы вернулись в Иорданию. Мы затормозили всего в 30 метрах от последнего контрольно-пропускного пункта. Проводник передал меня в руки своего сына, который сидел в очень ветхом такси. Он объяснил на языке жестов, что очень устал, а тот автомобиль, в котором мы проездили целый день, не пустят в Амман. Проводник хотел денег. Я нехотя согласился и заплатил ему, а потом его сын без конца спрашивал, как доехать до Аммана. Старик, явно очень утомленный этим днем, сдался, протянул сыну свои ключи и удрученно пошел к маленькому такси. Мы снова были вместе. На языке жестов он сказал мне, что сожалеет и что его друг на сирийской границе его обманул. Он снова и снова изображал, что плюет на него. Водитель казался расстроенным, утомленным, очень злым и при этом смущенным. Я ему сочувствовал. Он пригласил меня к себе домой, чтобы поесть и поспать. А в Амман предложил поехать на следующий день.

– Я просто не могу этого сделать, – сказал я.